Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг - [99]
На конференции, которая проходила с 5 июня по 27 июля 1917 на Корфу, состоялись первые официальные переговоры представителей сербского правительства и Югославянского комитета по поводу внутреннего устройства будущего государства. На противопоставлении подходов к унитарной и федералистской модели внутреннего устройства отразились взгляды на национальный вопрос, на сущность национального единства «трехплеменного народа» — сербов, хорватов и словенцев. На содержание национального унитаризма, на форму государственного устройства, на основы провизориума. Никола Пашич был убежден, что в данных исторических обстоятельствах будущее может иметь только сильное унитарное и централистски устроенное государство. Он допускал возможность, что положения о местном самоуправлении, которые содержала Конституция Королевства Сербии, могут быть несколько изменены и применяться на всей территории будущего государства. Отрицая федералистское устройство как слабое и непрочное, он соглашался, что будут сохранены особенности, которых держались хорваты — например, имена, письмо и эмблематика, но не существующая автономия. В противовес централистическим и унитаристским концепциям, которые представляла сербская сторона, хорватские политики настаивали на том, что параллельно центральным законодательством и управлением должны также существовать особые автономии, законодательные органы, исполнительные органы и соборы отдельно взятых исторических областей. Поскольку расхождения преодолеть было невозможно, достигнуто согласие о необходимости государственного объединения в монархической форме и компромиссном варианте унитаризма («трехименный народ»), а вопрос внутреннего устроения решена отложить на будущее[423].
Корфская декларация недвусмысленно подчеркивала, «что этот наш трехименный народ един по крови, по языку разговорному и письменному, по чувствованию этого единства, по преемственности и целостности территории, на которой он нераздельно живет, и по общим жизненным интересам своего национального существования и всестороннего развития своей духовной и материальной жизни». Как главная цель войны указывалось право свободного самоопределения и во имя его высказывалось требование, чтобы югославянский народ «был полностью освобожден от чужеземного рабства и объединен в едином свободном, национальном и независимом государстве». Таким образом, были подчеркнуты принцип национального единства и принцип самоопределения народа, а все территории, населенные сербами, хорватами и словенцами, поставлены под защиту принципа народности. Названные принципы подтверждали два существенных обстоятельства: новое государство создается на основе свободного волеизъявления народных представителей и что речь не идет об аннексии южнославянских территорий со стороны Сербии[424].
В своих тринадцати пунктах Корфская декларация отражала принципы внутреннего устроения будущего югославянского сообщества. Государство должно было получить название «Королевства сербов, хорватов и словенцев», являясь свободной, независимой, конституционной, демократической и парламентской монархией во главе с династией Карагеоргиевичей. Государственные символы его — герб флаг, корона — должны быть общими и как таковые символизировать единство, но составленными из отдельных национальных эмблем. Предусматривалось, что народное представительство будет выбираться общим, равным, прямым и тайным голосованием. Народной скупщине предстояло выработать Конституцию, как наивысший государственный закон, численно квалифицированным большинством и по согласованию с короной. Полное равноправие гарантировано сербскому, хорватскому и словенскому именованиям. Оба письма, кириллица и латиница, также были бы равноправными. Признанным вероисповеданиям — православному, римско-католическому и мусульманскому — обеспечивалась свобода, а их отношения с государством во всем должны были быть равноправными. Для всех граждан был предусмотрен одинаковый статус внутри государства и перед законами. Как территория будущего государства определялись все те области, в которых сербы, хорваты и словенцы проживают компактно и массово. Отвергалась любая возможность частных решений национального вопроса, и «как одна нераздельная целостность» ставилась проблема освобождения от Австро-Венгрии и объединения с Сербией и Черногорией. Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС) задумывалось как единое государство, но не исключалась возможность образования внутри особых единиц в соответствии с природными, территориальными и экономическими условиями. Из всего высказанного было ясно, что государство образуется на основе равенства и равноправия всех его народов и всех его областей, так что речь идет не а расширенной Сербии, а о новом государстве. Представление о централистском государстве, основанном на принципах парламентской демократии, являлось компромиссом, который никого не мог удовлетворить. Анте Трумбич, например, интегралистическую концепцию объединения принял, судя по всему «из-за страха перед Великой Сербией в Югославии»[425].
В ходе работы Корфской конференции вопрос Черногории отдельно не решался. поскольку и представителями Югославянского комитета он рассматривался как внутреннее дело сербов. Между тем, отношения между двумя сербскими государствами были сопряжены со многими проблемами. В эмиграции споры вокруг объединения имели дополнительную остроту. Подозрения, недоразумения, проявления личной неприязни, противопоставленные династические интересы и неискренние отношения между двумя правительствами ослабляли связи двух союзников. Династия Петровичей-Негошей настаивала на там, чтобы в будущем югославянском государстве был обеспечен особый статус Черногории. Она была склонна принять триалистическую концепцию устроения государства, однако надеялась на широкую автономию, которую получила бы как монархический дом, а наряду с этим прилагала усилия, чтобы Черногория оставалась независимым государством. С этой целью она желала территориального расширения в окрестностях Скадара (Шкодера), на адриатическом побережье до Неретвы, в Герцеговине и Боснии с Сараево. Не были ей чужды и идеи о сепаратном мире. Сербия же «черногорский вопрос» воспринимала как исключительно внутренний, сербский, стремясь при его решении сохранять самостоятельность по отношению к союзникам. По мнению Николы Пашича, финансовая, военная и политическая зависимость от союзников не должна была стеснять «свободу наших действий хотя бы в тех сербских вопросах, которые не должны подпасть под их контроль или управление». Эта позиция относительно того, что «объединение Черногории с Сербией должно… осуществиться, будет Югославия или нет», имела многочисленных сторонников. Часть их, при поддержке сербского правительства, в марте 1917 года объединилась вокруг «Черногорского комитета за народное объединение» с целью сломить сопротивление черногорских династических кругов и поддержать безусловное объединение Черногории с Сербией. В воззвании, обнародованном 27 марта в Париже, представители Черногорского комитета подчеркивали, что после войны «не может быть речи ни о чем другом, кроме как о полном объединении Черногории с Сербией — о едином народном государстве». Комитет, свои позиции еще более ясно изложил в Декларации от 11 августа 1917 года. Принимая Корфскую декларацию в целом, он отметил, «что Черногория этой войной завершает свою роль как отдельное сербское государство и что ей как таковой, в, соответствии со всем, предстоит только вхождение в Королевство сербов, хорватов и словенцев»
