Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг - [101]

Встречи и переговоры с представителями властей — Ллойд Джорджем, сотрудниками Министерства иностранных дел и членами Парламента и британской общественности дали ему возможность разъяснить самым влиятельным кругам Великобритании значение югославянского вопроса и важность Солунского фронта для решения сербских, а также и союзнических военных задач. В этой ситуации он старался представить британской общественности Корфскую декларацию как документ, который служит осуществлению одной из существенных целей союзнической политики — «обеспечению независимости и объединения малых народов»[428].

Переговоры, которые Никола Пашич вел с наивысшими представителями властей Франции и Великобритании, подтвердили убеждение, что Италия является основным препятствием на пути достижения сербами своих военных целей и осуществления югославянского объединения. Поскольку отношения союзников с Италией за осень 1917 года укрепились дополнительно, ему посоветовали сделать все, что в его силах, чтобы и отношения Сербии с Италией улучшились. Основная проблема, которую нужно было решить, касалась того, как согласовать обещания, которые союзники дали Италии в апреле 1915 года, и стремление Сербии сформировать югославянское государство. Для самого Николы Пашича и сербского правительства согласие с Италией было возможным только на основе уважения принципов Корфской декларации. Отталкиваясь от этого, он и вел в первой половине сентября переговоры с итальянским министром иностранных дел Соннино. Итальянская же сторона не готова была идти на пересмотр Лондонского соглашения, которое, по ее мнению, представляло «минимум», ей предложенный в качестве компенсации за вступление в войну. Любое уменьшение того, что этим соглашением гарантировалось, она считала утратой мотивации для дальнейшего участия итальянцев в войне. Вследствие этого для Италии Корфская декларация стала основным препятствием на пути к согласию с Сербией. Предложение Николы Пашича, чтобы Италии достались Трст (Триест), Пула, половина Истрии часть островов и Валона (Влёра), была неприемлемым для итальянского правительства. Впрочем, и сам Никола Пашич не был склонен к компромиссу с Италией, но идти на переговоры его вынуждала все более усложнявшееся международное положение Сербии — утрата опоры на Россию, молчание союзников по поводу Корфской декларации, нежелание их высказываться по поводу решения югаславянского вопроса, неизвестность в вопросе о сохранении Салунского фронта. Опытный политик, он осознавал также, что если бы Италия согласилась на компромиссное решение, которое предлагала Сербия, это бы означало, что признается ее право на создание «югославянскаго государства[429].

ГЛАВА ШЕСТАЯ ПОСЛЕДНИЙ ВОЕННЫЙ ГОД

ПОБЕДИТЕЛИ И ПОБЕЖДЕННЫЕ

Октябрьская революция определенно повлияла на дальнейший ход войны и вызвала потрясения в Центральных державах. Идеи революции были близки и солдатам на фронте, и массам, жизненный уровень которых резко снизился, и самым широким слоям граждан, столкнувшимся с ужасами войны. Нажим, который испытывали виновники войны, был усилен дипломатическим наступлением президента Вильсона. Он предложил и представил Конгрессу США исходные позиции для восстановления всеобщего мира, опиравшиеся на соблюдение самых справедливых принципов, которые следовало использовать при устроении послевоенного мира. Тяжелое положение на фронтах, социальные волнения и протесты народов оккупированных стран ставили под вопрос существование Двойной Монархии. Бунты в армии, дезертирство, появление так называемых «зеленых кадров», утрата способности к большим наступательным операциям и общая изнуренность представляли картину положения, которое сложилось в Двойной Монархии. Внутри политические конфликты сотрясали также Германию. Союз элит (военные верхи, высшее дворянство, крупная буржуазия, высокие государственные чиновники), который с намерением добиться мирового могущества втянул и свое государство, и весь мир в войну с непредсказуемыми последствиями, в начале 1918 года не был готов заключить мир «без выигрыша». Германские военные верхи такую возможность считали предательством интересов государства, приравнивая ее к полному поражению в войне. А продолжение войны являлось знаком, что германские военные и политические верхи, независимо от общих условий, в которых находилась страна, и дальше имели сильное желание победить и осуществить свои военные цели. В таких обстоятельствах политика Германии была милитаристской и подчиненной планам генералитета. В Берлине было невозможно даже представить, что право вести войну будет предоставлено политикам. Забастовки рабочих жестоко подавлялись, революционных вождей ликвидировали, ужесточался режим военного положения. Чувства реальности при постановке военных и политических целей в начале 1918 года просто не было, так как и далее преобладали убеждения, что необходимо оказать поддержку армии, дав шансы тем, кто ею командует. Об этом свидетельствовали и слова генерала Людендорфа, произнесенные им на заседании Коронного Совета 13 февраля 1918 года: «Борьба будет ужасной, начнется она в одном месте, а продолжится в другом. Потребует много времени; будет жестокой…»