Серая кошка в номере на четыре персоны - [26]

— Что, по-твоему, вон в той плоской коробочке?

— Посмотрим. — Он встал с дивана и подошел к шкафу. — В этой?

— Да. Только неудобно, наверное.

— А что тут такого? — Он улыбнулся. — Мне простительно: в азиях вырос.

Плоская, с портсигар величиной коробка оказалась миниатюрной шахматной доской из какого-то тяжелого материала. Из нижней ее части выдвигалась тонкая планка-ящичек, и в нем — каждая в своем углублении — хранились резные фигурки.

— Слоновая кость, — определила она. — Индия. Примерно десятый век.

— Ты думаешь?

Она пожала плечами.

— Эксперты, конечно, определят точнее.

— Послушай, откуда ты все знаешь?

— Когда-то увлекалась историей искусства. Сыграем?

— Самое время. Представляю, какие будут у хозяйки глаза.

— Ее нет дома.

— Где же она?

— По-моему, пошла в гастроном.

Ни слова не говоря он вышел из комнаты и минуту спустя вернулся, смущенно почесывая переносицу.

— Фантастика. Ее действительно нет. Даже выходную дверь на ключ заперла. Боится, что удерем… Но ты-то откуда знаешь?

Она продолжала невозмутимо расставлять фигурки на шахматной доске.

— Во-первых, я слышала, как щелкнул дверной замок.

— Предположим.

— Во-вторых, на кухне давно кипит чайник: слышно, как стучит крышка.

Он прислушался.

— Верно. А насчет гастронома?

— Ну, это совсем просто. Видишь гвоздик возле двери? Когда мы вошли сюда, на нем висела пустая авоська. Теперь ее нет.

— Может, заодно скажешь, когда она вернется?

— Авоська?

— Ну, пусть авоська.

— Минут через пятнадцать.

— Разыгрываешь?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Вспомни, как мы сюда добирались.

— На такси.

— Похвальная наблюдательность. Так вот, ближайший гастроном, по-моему, находится возле троллейбусной остановки, там, где мы разворачивались, чтобы подъехать к дому. Начинай. Твои белые.

— Нечестно, — запротестовал он, поворачивая доску. — Не по-рыцарски.

— Ладно. Только потом не говори, что и проиграл из чисто рыцарских соображений.

Возвратившаяся из гастронома тетушка застала их за третьей партией, которую он, как и две предыдущие, безнадежно проигрывал. Положив своего короля на бок, — ничего другого не оставалось, — он решительно поднялся из-за стола.

— Пойду потороплю, а не то мы тут, до вечера застрянем.

На кухне, колдуя над сковородой, тетушка осторожно поинтересовалась его спутницей.

— Просто знакомая, — ответил он, чувствуя, что краснеет.

— Жаль, — вздохнула тетушка. — А я уж было обрадовалась, наконец-то невеста. Красивая женщина. И умная, видать.

— Пожалуй, даже слишком, — буркнул он, нарезая хлеб. Старушка взглянула на него, но ничего не сказала.

В Москве моросил дождь. Чавкал под ногами тающий снег. Автобусы разбрызгивали по сторонам грязно-серую кашицу. Пахло бензиновой гарью и мокрым асфальтом.

В первом попавшемся магазине он купил первое, что подвернулось под руку — темно-синий с поросячьим хвостиком на макушке берет, — и тут же, возле прилавка, натянул на слипшиеся холодными прядями волосы.

— Смешон?

Она отрицательно качнула головой.

— Тебе идет. А главное — не простудишься.

— Поживем, увидим, — ляпнул он ни к селу ни к городу. Она взглянула на него сбоку и улыбнулась каким-то своим, одной ей известным и понятным мыслям.

— Какая у нас программа?

— Было многое, — она посмотрела на часы, — дождь все спутал.

— Дождь, он такой.

— Что?

— Я говорю, давай переждем где-нибудь.

— Где, например?

— Например, в кафе. Честно говоря, я бы не отказался чего-нибудь выпить.

Она улыбнулась.

— Мы бы не отказались.

— Именно это я и хотел сказать. Прости. Проклятое косноязычие. Вечно меня надо редактировать.

— Опять за свое?

— Опять, — сокрушенно кивнул он, хотел что-то добавить, но она решительно взяла его под руку. — Едем. Я знаю, куда нам нужно.

Утром в гостинице между ними пробежала серая кошка. Именно серая, а не черпая.

— Ты весь какой-то несобранный, угластый, колючий.

— Куча старого хлама, — ехидно подсказал он.

— Не болтай. Просто тебя надо редактировать.

— Ну вот и займись, — рассердился он.

— С какой стати? — возразила она. — Ты меня устраиваешь такой, как есть.

— Тогда к чему этот разговор?

— Для твоей пользы.

— Трогает.

— Но?

— Что «но»?

— Ты ведь хотел продолжить?

— И все-то ты знаешь. Ну, хотел.

— Подсказать?

— Валяй.

— Ты хотел сказать, что другого я бы тебя не полюбила.

— А это не так?

— Это совсем не так, — ответила она задумчиво и серьезно.

Он не стал уточнять. Отвернулся в сторону и увидел серую кошку. Сидя посреди комнаты, она нахально чесала задней лапкой за ухом.

— Брысь! — цыкнул он на кошку. Та сверкнула на него оранжевым глазом, опрометью пронеслась между ними и исчезла в дальнем углу комнаты.

— Ты на меня? — искренне удивилась она.

— Ну что ты! — Он расхохотался и обнял ее плечи. — С суевериями воюю. Собирайся, пойдем бродить по Москве. И накинь что-нибудь на голову — дождь.

От станции метро пришлось добираться пешком, и они изрядно вымокли.

— Сейчас обсохнем, — заверил он, поддерживая ее под руку на скользких ступенях.

— Местов нет! — сообщил швейцар в щель приоткрытой двери.

— Подождем в фойе.

— Не положено.

— Что «не положено»? Не видишь — дождь.

— Все равно не положено.

— Да пойми ты!.. — вскипел он.

— Погоди, — она оттеснила его в сторону и что-то шепнула швейцару. Тот кивнул и услужливо распахнул дверь. — Заходите, чево там. Вон как хлыщет.