Сэр Майкл и сэр Джордж - [48]

— Нет. Еду в Бэрманли.

— Позвольте спросить, зачем?

— Мой зав театральным отделом Берд, — ответил сэр Майкл, проигрывая второй тур, — считает, что я должен посмотреть новую американскую экспериментальную пьесу, а завтра премьера. Он полагает, что Комси следует содействовать ее постановке в Лондоне.

— А ваше мнение?

— Все будет зависеть от пьесы. Я не верю в содействие ради содействия. К тому же, если даже она и представляет какой-то интерес, я органически не выношу Бэрманли. — И сэр Майкл, теперь уже не взглянув на собеседника, замолчал, видимо считая игру конченной.

И. Б. К. Т. Н. пришлось начать новый тур.

— Не скрою, что некоторым из нас, сотрудников статистического отдела, даны широкие полномочия производить расследования. Я здесь не просто для сбора статистических данных.

Но не на того напал. Сэр Майкл спокойно посмотрел на него.

— Вот как? — Снова подача Джонса.

Джонс попытался пустить в ход свою смутную лицемерную улыбочку, подобную бледной заре, всходящей над тонущим судном.

— Кажется, в отличие от Дискуса, вы существуете не только на субсидии министерства.

— Лишь наполовину.

В этот самый миг мисс Тилни, то ли по обычной своей рассеянности, то ли взбешенная тем, что ее отослали, ввалилась с двумя бутылками виски.

— Ах, простите…

— Ничего, ничего. Это моя секретарша мисс Тилни, а это мистер Джонс из Министерства финансов. Пожалуйста, поставьте виски в шкафчик, мисс Тилни. — Он посмотрел на Джонса. — Это особое виски. Я предложил бы вам выпить, но сейчас слишком рано. Я пью его сам и плачу, между прочим, тоже сам. Но тут есть бутылка хереса, специально для посетителей, и вы имеете право на свою долю, это стоит, кажется, девять шиллингов шесть пенсов, половина девятнадцатишиллинговой бутылки. Кстати, финансовой частью у нас заведует Джеймс Марлоу, милейший человек, кристальной честности. И вообще у меня тут все на редкость честные, работящие сотрудники, они не щадя сил выполняют свой долг. Но, служа в Комитете содействия искусствам, Комси, они нередко недоумевают, в чем именно состоит этот долг. Куда лучше было бы им в Министерстве сельского хозяйства или здравоохранения.

Джонс отрывисто фыркнул, словно морской лев при виде человека, собирающегося бросить ему рыбу. Потом, совладав со смехом, он пристально посмотрел на сэра Майкла.

— Скажите, в общем и целом вы удовлетворены работой Комси?

— Нет.

— Вот как! Позвольте спросить, почему же?

— Не в той стране мы живем, мистер Джонс.

— Будьте любезны объяснить свою мысль подробнее, сэр Майкл.

— Большинство здесь в грош не ставит искусство, в том числе и люди, которые руководят страной. Может быть, они притворяются небезразличными, но на деле им все равно.

— А вам? Или этот вопрос неуместен?

— Я готов ответить. До известных пределов, объясняемых особенностями моего характера, мне далеко не все равно. В противном случае я не сидел бы за этим столом, хотя, конечно, мне надо как-то зарабатывать на жизнь.

Джонс встал, теперь его улыбка была уже не такой смутной и не совсем притворной.

— И завтра вы едете в Бэрманли, хотя терпеть не можете этот город. Поскольку ваш заведующий театральным отделом — Берд, кажется? — тоже уезжает завтра, я, пожалуй, начну с него. Не стану скрывать, театр меня интересует.

— Вот как? — Сэр Майкл подошел к двери. — Мисс Тилни, позвоните Берду и предупредите, что мистер Джонс сейчас спустится к нему. Ну вот, мистер Джонс. Прошу вас, без церемоний.

Джонс бросил на него странно-задумчивый взгляд.

— Благодарю вас, сэр Майкл. Никак не ожидал, что вы такой.

— Я и сам иногда на себя удивляюсь. Надеюсь, мы еще встретимся. А пока до свидания, мистер Джонс.

16

— Это потрясающе, — сказал Джеф Берд, когда они отыскали свои места и уселись.

— Надо полагать, — отозвался сэр Майкл. — Я слышал, как в фойе человек двадцать толковали друг другу, что это потрясающе.

— Но неужели вы еще не чувствуете, что тут есть нечто?..

— Нет, Джеф, не чувствую. Ровным счетом ничего не чувствую.

— Кстати, здесь кое-кто из лондонских критиков.

Он назвал каждого и принялся объяснять сэру Майклу, где кто сидит. Но если сэр Майкл и озирался по сторонам, то не потому, что искал среда публики театральных критиков, которые нисколько его не интересовали. Когда они усаживались, ему показалось, что где-то мелькнули великолепные темно-рыжие волосы Андреа Бэбингтон. Андреа, художница-декораторша, могла приехать на премьеру в надежде получить заказ на декорации для лондонской постановки. От этой Андреа он старался держаться подальше еще до появления Шерли Эссекс, это было красивое, чувственное создание, но она быстро надоедала и не способна была более двух минут говорить о чем-либо кроме театра; и все же, помня, как грустно ему придется заканчивать вечер в этом Бэрманли, в каком-то Северо-западном отеле, где ночью так трудно развлечься, он озирался, желая убедиться, что она здесь.

— Кажется, вон тот из «Дейли ньюс», — сказал Берд.

— В таком случае это тем более потрясающе, Джеф. — Сэр Майкл решил отложить поиски Андреа до антракта.

— Как вам нравится театр? Здесь им так гордятся.

— Вы хотите сказать, им гордится сотня людей, а остальные шестьсот тысяч либо терпеть его не могут, либо безразличны. В кои-то веки присоединяюсь к большинству, — продолжал сэр Майкл с тем удовольствием, с каким мы всегда смакуем свои предубеждения. — Я человек старомодный и очень прямой… когда дело касается театра. Я люблю яркие огни, красный бархат, купидонов по бельэтажу, и все такое. А эти гигантские аудитории, как на хирургических факультетах, нагоняют на меня скуку или тоску еще до начала спектакля. Они до того практичны, что их можно принять за цеха новых заводов. Этим отчасти можно объяснить, почему рабочего ничем сюда не заманишь. Но вы лучше моего в этом разбираетесь, Джеф. Помните, как перед самым началом спектакля огни рампы волшебно освещали складки занавеса и музыка начинала затихать? А теперь нет ни занавеса, ни музыки, а часто нет и спектакля. Ну да ладно, посмотрим.