Сень горькой звезды. Часть первая - [17]

Так сказал Яков Иванович на том заседании.

Уполномоченный, конечно, в пузырь – давай высокими словами закидывать:

– Догнать и перегнать... Нынешнее поколение должно жить при коммунизме... Происки международной реакции... – и так далее. Видит – не помогает, не соглашаются правленцы. Начальник озлился, прищурился на председателя и с расстановкой, многозначительно так заявил:

– Вы, Яков Иванович, я вижу, из бывших?

Притихли мужики, каждый знает, зачем такие вопросы задаются: половина поселка спецпереселенцы, народ ученый. Не оробел на намек председатель и с ответом нашелся:

– Нет, я из будущих. И пока я здесь председателем, против народа не пойду.

Чтобы за собой последнее слово оставить, поднялся уполномоченный над столом:

– Вот именно, гражданин Перевалов, – пока. И из каких вы, мы тоже разберемся. Земля у нас государственная, а значит, народная, и никто не давал права народную землю кому попало разбазаривать, частный сектор ублажать.

– Выходит, по-вашему, колхозники не народ? А кто же тогда? Рабы, что ли? – не удержался Никита Захаров.

– Это уже демагогия! – взорвался приезжий и, не видя перспектив для дальнейшей беседы, покинул контору, чтобы обдумать, как повыгоднее для своей персоны доложить руководству о встреченном сопротивлении и невыполнении директив.

Оставшись одни, загрустили правленцы и порешили, что беды теперь надо ждать непременно. Чтоб ее отвести – не миновать огороды перемеривать. На том и сошлись. Дело оказалось ох каким непростым и нелегким. Десятки лет селились рядом, плетень к плетню. Никто и не думал, что будут нормы. Нарезали усадьбу, чтобы семьей обработать сил хватило, и ладно. Как сейчас сокращать, если и дома и постройки без всякого плана ставились... Однако изловчились, додумались.

Правда, после передела поселок, и до того странный, стал и вовсе несуразным. У одного за огородом оказалась коровья стайка, у другого дом, у третьего баня. За счет сокращения усадеб перед домами образовались лужайки, на которых хитрые поселяне стали хранить и колоть дрова, сваливать сено и использовать для других надобностей, которые раньше выполнялись за оградой. В общем, потеряли немного.

У нашей знакомой бабки Марьи после передела далеко за огородом оказалась банька, как бы выбежавшая на дорогу с предложением к проходящему попариться. Огородная рыхлая почва вокруг баньки быстро заросла лебедой и крапивой, словом, запустела. И с тех пор, как убежала банька из огорода от строгого старухиного надзора, стала она проявлять лукавый характер, не иначе как от чертенят, которые, известное дело, всегда гнездятся в банях. То проходившие с вечорки девчонки услышали доносившиеся из баньки глухие мужские голоса, а вызванные мужики ничего в ней не обнаружили, кроме свежего огарка свечи да пустой бутылки; то ненастной осенней ночью, когда прибывшие на уборочную и промерзшие на ветру две молоденькие бабкины квартирантки прогревали свои озябшие души, забрел и заснул в предбаннике вдребезги пьяный киномеханик, и только бабкина бдительность и решительность в борьбе с «басурманом» спасли бедняжек из банного плена; то... Но лучше не будем забегать вперед и изложим все по порядку.

Не берусь утверждать, происки ли зловредного уполномоченного тому причиной или так оно и надо, только вместо Якова Ивановича вскоре привезли другого председателя, молодого, грамотного, со значком-поплавком, по фамилии Котов. Ничего не поделаешь, раз начальство велит – избрали. Нового председателя стали звать по фамилии – Котов и все. А чтобы по имени-отчеству, так это еще заслужить надо.

Как ни молод был новый председатель, но умом не обижен. История с проверяющим заставила его серьезно задуматься. Во избежание повторения подобного, на ближайшем же правлении решено было всех уполномоченных, проверяющих, а равно любое командированное начальство определять на квартиру к Марье Ивановне, благо дом у нее позволяет, пустых кроватей много, сама она без постоянной работы и сможет доглядеть за командированным. За хлопоты начислять ей по трудодню. С такой резолюцией правленцы согласились, но не согласилась сама Марья, запросившая прибавки в виде свежей рыбы и дров, объясняя просьбу прожорливостью гостей, которых луком и простоквашей не прокормишь, им непременно пирог подавай. Не приведи Господи, случится какому бедовому в бригаду из поселка выехать – обязательно промокнет, возись потом с хворым. Баню приходится держать или сугрев какой... В старухиных словах резон отыскали. Рыбу и дрова обещали доставлять, а про сугрев крепко запомнили.

По весне, накануне посевной, когда следовало ожидать первых проверяющих, собрались в конторе мудрые правленцы. Судили и так и этак и сошлись в одном: нынче кукурузы не избежать – вынудят сеять, как пить дать. Все газеты лишь о том и трубят. Попробовать, конечно, можно, да пашни свободной нет: овсом засеяна. Овес для коней ежегодно сеют, и добрый овес родится, жалко посев губить.

Никита Захаров, вся грудь в медалях, слегка утешил. Не сказать, чтобы Никита прилежным хозяином слыл, но хитрец и выдумщик был известный. Вот за эти качества да представительный вид и боевые заслуги ввели его люди в правление. Этот самый Никита и предложил обходной маневр: