Семинар Петровского - [6]

Встречаясь каждый день со множеством людей, живя для людей, он не может находиться постоянно на людях.

Раз в неделю он приезжает в университет позже обычного.

— С утра пройдусь по магазинам, — предупредит накануне.

Маршрут поездок за долгие годы устоялся, но хранится в секрете — в уединенности их главная прелесть. Сам он называет это «пастись». Пастись по книгам.

Увлечение давнишнее, еще с Сергеем Ивановичем Вавиловым вместе «паслись». Однако и старые знакомцы-букинисты порою не знают, чем привлечь его: редкие издания, редкие переплеты оставляют его равнодушным, он загорается, лишь перелистав книгу. И никак заранее не угадаешь, о чем она будет, эта интересная ему книга, которую он выберет из десятка других, но, уж выбрав, прочитает от корки до корки и, возможно, еще не раз к ней вернется. Книга для него — не просто развлечение и зачастую больше, чем очередной собеседник.

Однажды по случаю Иван Георгиевич приобрел у знакомого инженера один из последних пейзажей любимого своего художника Нестерова, мягкий, лиричный и в то же время раздумчивый. Инженер, в свое время купивший картину у самого автора, вспомнил, как старый художник советовал ему не спешить с покупкой, подумать.

— Вам с этой картиной жить, — сказал Нестеров инженеру.

Петровский выбирает себе книгу придирчиво, как друга. Но поле выбора, или, если следовать его собственному выражению, — поле, где он «пасется» — почти безгранично.

Достаточно познакомиться хотя бы с заказами на книги, которые Иван Георгиевич постоянно делает, пользуясь «Книжной летописью» — перечнем всех выходящих в свет новых изданий.

«Природа магнетизма» и Эдуард Багрицкий, «Строение вещества» и «Композитор Ян Сибелиус», «Основы наследственности» и «Хрестоматия по истории Древней Греции» — наугад взятый список, не считая, разумеется, книг по математике.

А ведь он не раз повторял публично: знание лишь тогда приносит плоды, когда им пользуются. «Инструмент портится, если не работает, или, в лучшем случае, остается бесполезным балластом»…

Не ищите противоречия в этом.

Декан факультета психологии — факультета, в создании которого горячо участвовал ректор, — как-то во время деловой беседы услышал от Ивана Георгиевича неожиданный вопрос: что он знает об этологии. Владения этой науки о поведении животных лежат на границах психологии с биологией. В ту пору, когда происходил разговор, этология не развивалась у нас. «Оказалось, — вспоминает профессор А. Н. Леонтьев, — он (Петровский) прочитал одну из работ Лоренца, сильно его заинтересовавшую. „Может быть, у нас в МГУ нужно было бы иметь это направление?” — сказал он…»

У него есть книги-друзья, и пластинки, и картины-друзья (когда-то в молодости он увлекался рисованием); он выбирает их придирчиво и не спеша, но зато хранит им верность долгие годы. Чтобы можно было снова и снова возвращаться к своим друзьям — он любит это. Как любит ходить по одним улицам, по одним и тем же тропинкам в лесу.

«Тривиальный» — есть такой у математиков термин. «Тривиальное решение», — с сожалением говорят они. «Не тривиально», — говорят одобрительно.

Один из учеников Петровского отозвался о своем учителе так: «Не тривиальный человек!»

Он не любит ездить. Никогда не был в Крыму, на Кавказе. И хотя по долгу службы случается отправляться в поездки, делает это всякий раз с неохотой. Дело вовсе не в возрасте, так было всегда, всю жизнь. Должно быть, новая обстановка мешает внутренней сосредоточенности, столь необходимой ему. Должно быть, новые впечатления могут спугнуть какие-то очень нужные мысли.

То ли дело исхоженный Абрамцевский лес!..

10

Есть ученые — неиссякаемый кладезь идей, на разработку которых нужна не одна человеческая жизнь. Возле такого мэтра масса учеников — они питаются его идеями. Но есть ученые иного склада. Взявшись за трудную, фундаментальную проблему, на разрешение которой, бывает, уходят долгие годы, ученый сам доводит свой труд до конца, полного и исчерпывающего, зачастую вскрывая неожиданные закономерности, добиваясь удивительных по красоте и глубине результатов. Школа такого ученого не столь многолюдна, однако это вовсе не означает, что менее заметен след, оставленный им в науке.

…Небольшая аудитория в главном корпусе университета на пятнадцатом этаже. За окнами — широкая панорама Москвы.

Здесь ставятся серьезные доклады по специальным проблемам. На семинар приезжают математики из других городов. Зарубежные ученые считают для себя честью сделать сообщение в этом семинаре. Впрочем, иной раз под перекрестным допросом коллег докладчик напоминает студента на трудном экзамене.

Вот уже четверть века собирается семинар Петровского на мехмате. Иные его участники не старше самого семинара — это научные «внуки» Петровского, ученики его учеников. «Сыновья» же и «дочери» Ивана Георгиевича работают в разных городах страны. Не так уж велико их число, но среди них — ученые с мировым именем.

Более четверти века целый важный раздел математики находится под влиянием идей Петровского. Его работы по теории дифференциальных уравнений с частными производными фундаментальны в прямом смысле слова — они стали фундаментом важной области математики. Уравнения этого типа — основной математический аппарат механики и физики непрерывных сред (гидро- и аэродинамики, теории упругости, электродинамики), то есть наук, на которые, в свою очередь, опирается авиация и вычислительная техника, атомная энергетика и космонавтика.