Семинар Петровского - [3]

Впрочем, ректор университета решительно не согласен с самим термином: университетская наука. Такой науки не существует, как не существует науки академической или отраслевой. Наука едина, и, возможно, главную из многих своих обязанностей ректор видит в создании таких условий в университете, которые позволяли бы вести исследования на самом современном уровне.

Более семидесяти кафедр и множество проблемных лабораторий по новым разделам науки создано в университете по инициативе и при поддержке ректора. Сегодня чреваты открытиями биохимия и биофизика, физика твердого тела и химическая кибернетика. Сегодня они — предмет первейших забот. Но наука не останавливается ни на минуту, и завтра появятся новые, не существующие сегодня возможности.

Всегда чувствовать живой пульс науки! Наверно, это самое необходимое для людей, которые стоят у ее руля.

Есть на физфаке ускорители элементарных частиц. Но такого, как дубненский синхрофазотрон, — нету. Однако старшекурсники, специализируясь по ядерной физике, работают и на этой уникальной установке. При Институте ядерных исследований в Дубне действует филиал физического факультета. С недавних пор студенты-биологи получили такую же возможность: филиал биолого-почвенного факультета построен в Биологическом центре Академии наук в Пущино-на-Оке. Практикантами, дипломниками, стажерами здесь могут быть не одни биологи, но и физики, и химики (кстати, тоже имеющие свой филиал при исследовательских институтах Академии наук) — и это очень важно в наше время развития «пограничных» исследований, и это настойчиво подчеркивал, напутствуя организаторов пущинского филиала, ректор университета. Он просил их помнить о гостеприимстве по отношению к остальным факультетам.

Филиал — это общежитие и аудиторный корпус. Лаборатории предоставляют институты. Организация филиалов — идея ректора, в осуществление которой он вкладывает массу сил и энергии. Ректор Петровский, подобно математику Петровскому, не страшится трудных задач. Добивается их полного и исчерпывающего решения… хотя, умудренный ректорским опытом, уподобляет управление университетом движению в вязкой среде. Чем активнее — тем труднее.

В свое время он начал с перестройки физического факультета, применив одно из твердых своих правил: привлекать в университет виднейших ученых, активно действующих исследователей. К «набору Петровского» принадлежали нобелевские лауреаты Тамм и Ландау; и академиков Арцимовича, Леонтовича, Кикоина на факультет пригласил он… Молодая поросль поднимается возле зрелых исследователей.

Отыскивать таланты, бережно их растить, всячески помогать им раскрыться — формула университетской жизни. «Выращивать своих Ферми и своих Эйнштейнов — обязанность нашего университета больше, чем любого другого, потому что нам дано больше, чем другим…» — по глубокому убеждению ректора, университету предстоит расти «не за счет количества, а за счет качества». Например, подчас имеет смысл переводить в МГУ проявивших себя старшекурсников, студентов из других университетов. Оттуда, где нет таких условий, как в Московском (этот опыт уже принес результаты). Необходимо увеличивать и число аспирантов. (За годы его ректорства аспирантов в МГУ стало вчетверо больше, тогда как студентов — лишь вдвое.) Московскому университету под силу готовить специалистов наивысшей квалификации — «вот путь, на котором он даст стране максимум того, что может дать».

«Нам есть на кого оставить факультет», — уверенно говорят старые профессора мехмата. Слова математиков могут повторить на любом факультете.

6

Больше трети академиков — воспитанники МГУ, треть академиков — его профессора. На кафедрах и в лабораториях ведутся исследования по всем сколько-нибудь существенным научным направлениям. И математика находится как бы в фокусе этого огромного разнообразия современных человеческих знаний. Математика, которая, как говорил Нильс Бор, «похожа на разновидность общего языка, приспособленного для выражения соотношений, которые трудно, либо невозможно излагать словами».

Еще бытует этакое традиционно-анекдотическое представление о рассеянном ученом-математике: он считает, что потерял зонтик, а у него по зонтику в каждой руке. Он предпочитает стоять лицом к доске, а спиной к классу. Он пишет «а», говорит «b», имеет в виду «с», а должно быть «d». Как связать этот образ, например, с тем, что гениальный Лобачевский девятнадцать лет пробыл ректором Казанского университета? И какой был ректор! А в наши дни ученый-математик в роли организатора науки — фигура вовсе не редкая. Посудите сами. Математик руководит Московским университетом, математик стоит во главе всей Академии наук (академик М. В. Келдыш) и Сибирского ее отделения (академик М. А. Лаврентьев). Подобные примеры можно продолжить, назвав академика Н. И. Мусхелишвили, в течение долгих лет президента Грузинской Академии наук и его преемника академика И. Н. Векуа.

Однако не увлеклись ли мы? Не подгоняем ли факты и доводы под заранее заданную схему: «математик — организатор науки»? В числе крупнейших ее руководителей ведь можно назвать и химиков, и физиков, и геологов… А помимо того, существует мнение, что ученому надлежит заниматься исследованиями. В конце концов, математики масштаба Петровского рождаются гораздо реже, чем руководители такого масштаба. Поручите организационную сторону людям с соответствующими задатками, не обязательно крупным ученым…