Семейные тайны - [24]

Лейла почувствовала, когда дошло до Расула, что Даля вышла замуж. "А ждала тебя",- кто-то внутри шепчет. "Но ведь вышла!" - "А ты оставил ей надежду?" Неприятно, что Даля вроде предала его. "До меня дотронешься…" - вспомнил ее слова. Но светло от воспоминаний, что ЭТО БЫЛО, и лампа, я шепот, пусть недолго, но было!.. И горечь, что Даля не с ним. И годы! годы!., невозвратно ушло, и другой у нее муж, а он забыт.

- Что дальше? - Расул почему-то поверил: Ниса скажет такое, что непременно совпадет. "А вдруг и Лейла там, как и я здесь?" Даже захотелось, чтоб это было, ни ревности в душе, ни боли. "И кому-то рассказывает обо мне".

- А дальше… приехать в город, чтоб увидеть,- она почувствовала его тоску,- камни, булыжники мостовой, и скорбеть, что их залили асфальтом, старые дома, широкие балконы, которые нависают над Старой Почтовой улицей, как ажурные изваяния, а потом,- и это Ниса подглядела, когда они шли по улице,вдруг остановиться перед незнакомым Космическим проспектом в растерянности, не зная, как ступить на него и что откроется за ним, ведь здесь были другие дома, другая улица, шел трамвай,- это он рассказал ей,- номер третий, чуть ли не рыдая, стыдясь своей сентиментальности, а спутница его не менее сентиментальна, чем он, и это их роднит, вспоминать свое детство, когда вскакивали на ходу и ездили на хвосте последнего вагона, свою юность.

"И лампа!..- мысленно перебил ее Расул,- Но это тебе неизвестно!"

- …и случайная встреча с будущей спутницей.- Расул встрепенулся даже: "Ах, как я мечтал увидеть вас!" - И ее волшебство,- говорит о себе Ниса,будит в нем прежнего Раеула, с которым он, казалось, простился, смирившись с тем, что есть. Кто-то шептал ему ты должен поехать! Какой-то неясный зов. Он так рвался, ему казалось, что это все он придумал.- Ниса запомнила все, что говорил ей Расул! - И город, и дома, и улицы Старую Почтовую и Колодезную, а между ними Караульный переулок, звучащий как песня далекого детства, как гимн ушедшей юности, эти теплые острова, нетленные в вечно молодой душе, что в реальности ничего этого нет, что это плод его фантазии, и он каждый день блуждает по городу, которого нет, ему непременно надо было удостовериться, что город реален, и улицы его, и дома, и люди, это есть, это твердо, иначе чувствуешь себя человеком, живущим только в мире собственных представлений, жизнь кажется ненастоящей, придуманной, жутко стало, он должен воочию ощутить, и в первый день подходил, рукой трогал камни, еще теплые, а потом сдувал с ладони приставшие мелкие острые камушки, даже ногой ударял по тротуару и, оглядываясь, чтоб никто не увидел этого чудака в больших защитных очках, шел дальше, к следующему углу, за которым дом.

Да, да, они с Нисой подошли к дому, где он родился, и Расул замер в смятении:

"Боже мой, какой он стал неухоженный! облезли стены, выбоины во дворе, ямы, вонь, гарь! покривились ступени лестницы, все свыклись, никому нет дела, лучше б не видеть".

"Пойдем, я покажу тебе другие дома,- и Ниса потащила его отсюда, она тоже в больших защитных очках, чтоб никто не узнал, и они долго шли.- Видишь!" Это были высотные дома.

"Но мы их видели, когда в первый день шли по Хазарской набережной".

"Я покажу вблизи, с Космического проспекта,- и повела вверх.- Мы пройдем парком. Смотри!" Остановилась у начала Кипарисовой Аллеи, пересекаемой Молодежным проспектом, чуть искривленной, чтоб вписаться в горный склон, Кинжальной, вернее бы - Сабельной, улицей. Это были высотные дома. "А теперь что я тебе покажу! - По Кипарисовой Аллее пройти не удалось, а отсюда, сверху, с бывшей Кинжальной, они спустятся.- За поворотом сейчас увидишь".

Расул собрался было рассказать, что Ильдрым, чьим именем названа Кинжальная улица, его свояк, и о трагической его гибели, Ниса вспомнила бы про семь гробов, о митинге, как хоронили Ильдрыма и его товарищей, пустые гробы, но их остановили:

"Простите, вы куда?..- Вежливый молодой человек.- Извините, но сюда хода нет".

Расула взорвало:

"То есть как нет?" - Это дорога в парк. Расул не раз ходил здесь,отчитать наглеца, осмелившегося, и кого!..

Но Ниса потащила его вниз. "Не связывайся! Я покажу в следующий раз".

"Ты о дворце?" - вдруг спросил он.

"Слышал?.. Вот он!" - показала издали.

"Дьявольски красив!" - воскликнул.

Ниса удивилась: "Дьявольский?"

"Нет, красив дьявольски,- поправил ее Расул.- Умеем, когда хотим".

Шайтаньим назвали (Расул узнал потом), в честь высокого гостя. Объект особого внимания Джанибека, каждый день - чтоб сводка на стол. И залы - по числу звезд высокого гостя. Но то хорошо, что останется здесь, на этой земле. Отлепится ли название - Шайтаний?..

Здесь некогда был пустырь, и однажды Расул гулял тут с Джанибеком.

"Нет в нас этой твердости, мы еще размазня,- говорил Джанибек, когда еще делился сокровенным.- Чуть что, и слезы. И мнительность изматывает силы, расслабляет, делаемся как воск. Да, легкоранимы, и чуткость развита у нас, как у какой-нибудь твари, чующей землетрясение. А знаешь почему? - И оглянулся, а потом шепотом: - Нам всегда приходилось лавировать меж турецким султаном, персидским шахом…" - И умолк.