Семейные портреты - [86]

Я вспомнила при этом «программу» сторонника патриархальных порядков и спросила моего собеседника: как он смотрит на предложение возродить абсолютную власть отца?

— А в нашем доме царил не патриархат, царили любовь и справедливость. Вот этот порядок я бы считал полезным для любого времени и века. Отец действительно был сильней и умней всех своих домочадцев и никогда не использовал силу в унижение нам, но лишь помогал подняться до его высоты.

У шахтерского сына все было не так, хотя и у него в доме отец был «хозяином». Но родительский дом был первой мастерской, где ему пришлось освоить массу всяческих дел как старшему в многодетной семье. Учитель в этой «мастерской» был у него требовательный и не очень-то сдержанный и чуткий — отец. Он вызывал уважение своим умением все приладить, смастерить, своим трудолюбием. Но не характером. Сглаживала отметины обид мать, выдержанная, вдумчивая. Для сыновей летчика, инженера понятие ДОМ во многом абстрактно из-за частых переездов семьи, частых командировок отцов. Отцы здесь были скорее дорогими гостями, чем хозяевами. Работа обычно съедала у них все время, силы, заполняла мысли и сердце. И чем выше был профессионализм отца, тем меньшее место в его жизненных интересах занимали семья, жена и дети. Хотя отцы эти любили, заботились о своих домочадцах, могли, наверное, здоровье и жизнь за них отдать… Но… не могли пожертвовать лишним часом, оторванным от ДЕЛА. Сыновья это видели, впитывали такой стиль поведения. И усваивали нередко: дом не главное для мужчины.

От мальчишек требовалось послушание и помощь матери по хозяйству. Сыновья только и годились «поднять да бросить». Согласитесь, работа непривлекательная, мало дающая уму и сердцу. И бежали они от нее подальше, в ребячьи хороводы. Улица, проклятая и благословенная, нередко восполняла дефицит мужского присутствия, обучала ребят товариществу, праву сильного, риску, ловкости, смекалистости. Кого-то эта «школа» калечила, кого-то лечила.

Однако, как говорили почти все участники «исследования», отца они слушались больше, чем мать. Смотрите, как странно: его почти не видят, с ним изредка общаются по делу, а уважают порой не меньше той, что всю душу и труд отдает им. Видимо, отношение сына претерпевает «эволюцию» привязанности от матери к отцу. Независимо от свойств и той и другого. Рано или поздно, но и здесь единство пола возобладает.

Иное дело, когда отношения между родителями такие, что сыну приходится выступать в роли защитника матери. Тогда и речи про «отчий дом» вести не приходится. Тогда сам отец становится «враждебным элементом» в собственном доме. И первым ему противником — выросший сын.

И это не единственная нравственная задача, которую задает сыновьям жизнь не так уж и редко.

Кстати, ни один из моих собеседников не сказал, что именно отец учил его совести, чести. Про труд, работу говорили, а про то, какие моральные принципы воспитывались в них сызмала, никто и не упомянул. А от одного студента я услышала такое признание: отец драл его, как сидорову козу, за каждую двойку, за замечание учительницы в дневнике, когда он шалил на уроках. Но одобрял его «операции» по обмену заграничных тряпок и жевательной резинки, которые отец привозил из зарубежных командировок, на антикварные книги.

А от другого юного «предпринимателя» узнала я, что по просьбе отца он уволок со стройки дефицитные красители.

Попыталась себе представить подобную ситуацию в семье, где растет дочь, а не сын. И не смогла. Так редко бывает, чтобы девочку родители вовлекали в нечестные или неделикатные свои дела. А сына пожалуйста! (Напоминаю снова во избежание недоразумений: здесь мы не обсуждаем крайности. Автору не хуже других известны случаи, когда опустившиеся родители сами спаивают девочек, толкают их на грязные дела. Не о них мы ведем речь.)

Отчего же существуют как бы два моральных пласта, два уровня: для дочери и сына? Мы не разберемся в этом, если не обратимся к той самой психологической особенности мальчиков, про которую мы уже говорили выше. Им по природе свойственна тяга к опасности, к риску и приключениям. Их детское показушничество, набеги на чужие сады и огороды тогда, когда и нужды-то никакой нет, и плоды незрелые, а есть ощутимая возможность заработать себе синяки да шишки вместо пирогов и пышек, эти «подвиги» не из корысти совершаются. Это скорее самоиспытание.

Именно поэтому вдумчивый наблюдатель и гуманист Януш Корчак призывал не спешить с суровым осуждением детского воровства. Это своего рода признак «авитаминоза», эмоциональной недостаточности в быту у мальчиков. Значит, родителям и воспитателям нужно поискать и найти способ дать ребятам возможность испытать себя на отвагу и риск, но уже в соответствии с нравственными нашими принципами. Игрой ли, серьезным ли заданием, но позволить им проявить эти свойства.

Большинству девочек чужда подобная жажда «острых ощущений», может, и оттого, что они переживают чересчур остро. Наверное, потому и родители ограждают их от рисковых предприятий. Не знаю точно. У И. А. Гончарова, например, нашла слова, которые предполагают такую потребность в человеке вообще, без различия пола: