Семейное дело - [48]
Но еще больше его злило то, что Заостровцев был прав. Термо-прессовый цех начали строить сразу же после войны, и Силин — в ту пору комсорг ЦК — возглавлял комсомольский штаб стройки. Ходил даже в школы, разговаривал со старшеклассниками, те работали на строительстве. Об этом почине писала «Комсомолка». За этот цех год спустя Силин получил «Знак Почета».
Но оборудование в цехе тогда поставили немецкое, полученное по репарациям, и бог знает, сколько оно уже отработало до этого. С современным его не сравнить. Да, Заостровцев должен, обязан заниматься новой техникой, и наверняка в этой толстой папке все расписано как по нотам. В этом Силин не сомневался. Заостровцев — человек знающий и точный, как часы, в этом ему не откажешь.
— Что ж, — круто остановился перед ним Силин. — Придется начать все сначала. Вы понимаете, надеюсь, что построить и пустить новый цех куда легче, чем реконструировать старый?
Заостровцев согласно кивнул.
— Можем мы сейчас пойти на это? Термо-прессовый дает около пятнадцати тысяч тонн поковок в год — так?
Заостровцев кивнул снова.
— Мы связаны обязательствами с заказчиками. Сход с печей у нас пока хороший и, я думаю, долго будет таким же… Остановить цех на реконструкцию — значит лишить заказчиков поставок. Нам это и не позволят, и не простят. Весной у меня был разговор с секретарем обкома. Он прямо сказал, чтобы мы не рассчитывали на металл со стороны. Что ж, самих себя оставить без металла прикажете?
— Я предлагаю реконструкцию в две очереди, — сказал Заостровцев. — Конечно, придется побегать по министерству, не без этого. Но без поковок мы не останемся.
— Ну, хватит, Виталий Евгеньевич, — перебил его Силин. — Если вам обязательно хочется бегать — бегайте в трусиках по утрам, сейчас это модно… У вас все?
Он снова пододвинул папку — на этот раз к Заостровцеву. Жест был короткий и решительный. Силин подумал, что потом, когда-нибудь он все-таки попросит у него эту папку, но сейчас о реконструкции не должно идти и речи.
Заостровцев взял папку и положил ее на колени. Лицо у него было по-прежнему спокойным и бледным — пожалуй, чересчур спокойным и слишком бледным, — но всем своим видом он словно бы говорил: хорошо, пусть будет так, я не желаю спорить с вами, тем более ссориться. И Силин сразу же успокоился, даже внутренне улыбнулся: все правильно. Заостровцев не дурак, понимает, что против меня подниматься бесполезно. Это было именно то, чего всегда хотелось Силину и чего он добивался от всех, с кем ему приходилось работать.
Но Заостровцев прав, и, если не заняться термо-прессовым, когда-нибудь цех может крупно подвести весь завод. Силина успокаивало лишь это «когда-нибудь». До этого еще далекого «когда-нибудь» вполне достаточно времени. Вот тогда и пригодится папка Заостровцева. Наверно, обо всем этом можно да и надо было бы сказать спокойней.
— И давайте раз навсегда договоримся на будущее, Виталий Евгеньевич, — уже мягче сказал он, — не занимайтесь самодеятельностью, пожалуйста. Действительно, у нас хватает неотложных дел, чтобы мы могли позволить себе роскошь, заглядывать в неопределенное будущее.
Заостровцев промолчал. Ну вот и хорошо, что промолчал. Силин поймал себя на том, что ему захотелось похлопать главного инженера по плечу: молодец, паинька…
А Заостровцев, который действительно решил не спорить с директором (в конце концов, Силин все равно настоит на своем!), сидел и думал: «Неужели он не понимает, что, если не заняться термо-прессовым, когда-нибудь цех может подвести весь завод? Или его успокаивает это далекое «когда-нибудь»? Нет, конечно, дело не в этом…»
Заостровцев знал Силина давно и не раз убеждался, что тот умеет работать не просто много, а напористо, с размахом. Так было всегда, и вдруг что-то начало в Силине меняться. Заостровцев не сразу заметил эту перемену.
«То, что директор озабочен планом, — это понятно, — думал Заостровцев. — План идет туго, и для Силина это совершенно непривычное положение. Боится пошатнуться? План, только план, все остальное потом… Сейчас он сможет взлететь лишь с выпуском турбины. Тогда он снова будет на коне. Я плохо рассчитал и пришел не вовремя».
— А теперь, как говорили древние, вернемся к нашим баранам, — сказал Силин, садясь за свой стол. — Что с двигателем? Вы не забыли?
Он знал, что Заостровцев ничего не забывает. Недели две назад Силин распорядился найти двигатель для разгонно-балансировочной установки. Тот, который у них был, не годился, а без такого двигателя невозможно провести испытания турбины. Меж тем время поджимало, еще недели две — и будет просто зарез.
Заостровцев холодно поглядел на него через толстые стекла очков и ответил так же холодно: двигатели есть на заводе электрооборудования в… (он назвал город). Он уже звонил туда, разговаривал со своим коллегой, главным инженером. Да, у них эта продукция не имянниковая, стало быть вполне можно провести через отдел материально-технического снабжения министерства фондовый наряд и получить двигатель.
— Когда? — усмехнулся Силин. — До испытаний осталось всего ничего, а если я пошлю в Москву даже самого Бревдо, пройдет месяц. — Он опять начал раздражаться. — Не слишком ли поздно вы сообщили мне о негодности нашего двигателя, Виталий Евгеньевич?
Закрученный сюжет с коварными и хитрыми шпионами, и противостоящими им сотрудниками советской контрразведки. Художник Аркадий Александрович Лурье.
Повесть «Твердый сплав» является одной из редких книг советской приключенческой литературы, в жанре «шпионский детектив». Закрученный сюжет с погонями и перестрелками, коварными и хитрыми шпионами, пытающимся похитить секрет научного открытия советского ученого и противостоящими им бдительными контрразведчиками…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В творчестве известного ленинградского прозаика Евгения Воеводина особое место занимает военно-патриотическая тема. Широкое признание читателей получили его повести и рассказы о советских пограничниках. Писатель создал целую галерею полнокровных образов, ему удалось передать напряжение границы, где каждую минуту могут прогреметь настоящие выстрелы. В однотомник вошли три повести: «Такая жаркая весна», «Крыши наших домов» и «Татьянин день».
Имя рано ушедшего из жизни Евгения Воеводина (1928—1981) хорошо известно читателям. Он автор многих произведений о наших современниках, людях разных возрастов и профессий. Немало работ писателя получило вторую жизнь на телевидении и в кино.Героиня заглавной повести «Эта сильная слабая женщина» инженер-металловед, работает в Институте физики металлов Академии наук. Как в повести, так и в рассказах, и в очерках автор ставит нравственные проблемы в тесной связи с проблемами производственными, которые определяют отношение героев к своему гражданскому долгу.
Книга — о событиях Великой Отечественной войны. Главный герой — ветеран войны Николай Градов — человек сложной, нелегкой судьбы, кристально честный коммунист, принципиальный, требовательный не только к себе и к своим поступкам, но и к окружающим его людям. От его имени идет повествование о побратимах-фронтовиках, об их делах, порой незаметных, но воистину героических.
Зима. Степь. Далеко от города, в снегах, затерялось местечко Соленая Балка. В степи возвышается буровая вышка нефтеразведчиков, барак, в котором они живут. Бригадой буровиков руководит молодой мастер Алексей Кедрин — человек творческой «закваски», смело идущий по неизведанным путям нового, всегда сопряженного с риском. Трудное и сложное задание получили буровики, но ничего не останавливает их: ни удаленность от родного дома, ни трескучие морозы, ни многодневные метели. Они добиваются своего — весной из скважины, пробуренной ими, ударит фонтан «черного золота»… Под стать Алексею Кедрину — Галина, жена главного инженера конторы бурения Никиты Гурьева.
В сборник вошли созданные в разное время публицистические эссе и очерки о людях, которых автор хорошо знал, о событиях, свидетелем и участником которых был на протяжении многих десятилетий. Изображая тружеников войны и мира, известных писателей, художников и артистов, Савва Голованивский осмысливает социальный и нравственный характер их действий и поступков.
Валентин Родин окончил в 1948 году Томский индустриальный техникум и много лет проработал в одном из леспромхозов Томской области — электриком, механиком, главным инженером, начальником лесопункта. Пишет он о простых тружениках лесной промышленности, публиковался, главным образом, в периодике. «Весна Михаила Протасова» — первая книга В. Родина.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!