Семейное дело - [124]

Был уже пятый час, а рассвет еще не наступал. Ему мешали низкие тяжелые тучи, которые, казалось, задевали за верхушки сосен. Но дождя не было. Алексей с удовольствием вдыхал чистый воздух — в городе не такой, разница ощутима сразу. Он не заметил, как Силин оказался рядом.

— Все настроение испортили, — сказал он.

— Ты о сержанте? Ерунда. Порядок есть порядок. В темноте не видно, кто есть кто. Лишь бы дождя не было. Ты мне сегодня здорово нравишься, дядька.

— Спасибо, — фыркнул Силин.

— Просто я давно не видел тебя таким. Сообразим костерочек, а?

И, не дожидаясь ответа, шагнул с дороги, напрягая зрение, чтобы разглядеть поваленное дерево или сушняк.

Действительно, сегодня он словно бы увидел другого Силина — не того нахмуренного и, казалось, постоянно недовольного чем-то, а веселого и как бы расслабившегося, отошедшего от дневных дел и забот. Пока они ехали, Силин шутил, поддевал своих спутников — главного бухгалтера Притугина и второго (Алексей его не знал, видел впервые), который, знакомясь, назвал только свою фамилию — Бревдо.

Доставалось и ему, Алексею, но это было так легко и добродушно, что Бревдо в свой черед пару раз поддел Силина, и Алексей подумал — ай да «мальчик»!

Он вытащил из леса два здоровенных сука, набрал валежника, и костер разгорелся быстро. Опять из темноты вышли те трое, и сержант сказал, чтоб с огнем были осторожней, сказал, и трое растворились в густой темноте, как лешие.

— Выпьем по чарке? — предложил Силин, и Алексей вновь удивился: да полно, он ли это, непьющий? Или уж так положено — непременно выпить с утра раннего, от ночного холода, или за будущий улов, или просто так, под хорошее настроение? Шофер притащил и расстелил возле костра брезент, и все сели, доставая закуску, бутылки и термосы. От чарки Алексей отказался. Остальные чокнулись (даже стаканчики нашлись в их рюкзаках) за то, чтоб сегодня ловилась большая и маленькая, но лучше уж большая, и чтоб к вечеру, когда будем возвращаться домой, не пришлось покупать хек или какую-нибудь там мороженую мерлузу в рыбном магазине и выдавать домашним за свой собственный улов.

Все засмеялись. Алексей подумал, что это какая-то история из их рыбацкой жизни. Силин, еще смеясь, рассказал ему, что есть на заводе один рыбак, который однажды и впрямь купил три килограмма хека, рассчитывая, что жена не разберет. А она разобрала, и выволочка была устроена муженьку по всем правилам: где ты был? Пришлось свидетельствовать, что он действительно был на рыбалке, а не у дамы сердца. Но с тех пор этого товарища на рыбалку уже не пускают…

Костер горел все ярче и ярче, и лица сидевших подле него казались коричневыми, как у индейцев. Темнота сгустилась еще больше. Время от времени ее разрывали огни автомобильных фар: все чаще и чаще подходили машины и останавливались на обочинах.

Где-то там, внизу, была река. Оттуда доносился ее ровный, мерный шум. Алексей поймал себя на том, что прислушивается к нему, как к голосу живого существа, от которого сегодня зависит удача или неудача, которое может осчастливить добрым уловом или прогнать ни с чем. В такие минуты перед рыбалкой его всегда охватывало лихорадочное нетерпение. Даже там, на заставе, когда надо было заготавливать рыбу впрок, на зиму, и когда он точно знал, что рыба будет, — все равно волновался, с удивлением думая, откуда этот азарт добытчика в нем, городском человеке? От далеких предков, что ли?

Уже десятка два костров горели вдоль реки. В этом множестве огней было что-то из Джека Лондона — будто золотоискатели собрались здесь, чтобы с утра, с определенной минуты начать дикую гонку за участки вдоль реки и застолбить их первыми.

— Хорошие места? — спросил Алексей.

— Хорошие, — сказал Притугин. — Только вот пойдет ли она сегодня…

— Может, и у нее выходной, — сказал Бревдо и сам засмеялся своей шутке, открывая золотые зубы.

— А черви? — снова спросил Алексей.

Силин, потянувшись, ответил:

— Ну, у нас не черви, а звери. Сам бы ел, да рыбу ловить надо.

— В «зеленом цехе» набирали, — тихо сказал Алексею Бревдо. — Еще вчера Владимир Владимирович дали команду.

И это «дали», и еще ко всему «дали команду» заставили Алексея поежиться. Он ничего не ответил, просто не успел, потому что главный бухгалтер подхватил разговор:

— А помните, Владимир Владимирович, как тот же Миханьков… Ну, который с хеком… червячков-то…

И снова засмеялись все, кроме Алексея, и Бревдо, нагибаясь к нему, рассказал, что жена того самого рыбака сунулась как-то в холодильник за колбасой или сырком, развернула сверток, а из него — черви. Жирненькие, навозные, с запашком, что надо!

— А тебе что, червей в кабинет носят? — спросил Алексей у Силина.

И опять Бревдо нагнулся к нему:

— Зачем в кабинет? Знаем, где выдерживать. С мучкой и подсолнечным маслицем! Прав Владимир Владимирович — сам бы ел…

— На здоровье, — сказал Алексей, поднимаясь. — Я пройду к реке.

Он шел медленно, плохо различая путь, спотыкаясь о камни или коряги и, больше не ослепляемый костром, увидел стволы деревьев, голые кусты, и реку, и даже противоположный берег. Оказывается, начало светать, и небо поднялось выше, серое, но уже с заметными розовыми ободками на закраинах туч. Все кругом будто бы начало раздвигаться, шириться, и в мире становилось просторнее. Там, на границе, он не раз и не два видел это чудо перед рассветом, когда кажется, что деревья, словно сбившиеся на ночь, начинают расступаться, отстраняться друг от друга.