Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба - [16]

Почти каждый вечер Иоле выходила на сцену Солодовниковского театра. Она исполняла те же номера, что и на Нижегородской выставке — «Коппелия», «Модели», «Флорентийские цветочницы», балетные дивертисменты. Московская публика тепло принимала ее. Конечно, соглашаясь работать в Мамонтовской опере, Иоле не могла не понимать, что с ее стороны это будет немножко «мезальянс». В Частной опере не было ни полноценной балетной труппы, ни балетмейстера, который бы мог поставить для нее новые спектакли. Но Иоле хотела быть рядом с «любимым Феденькой». Она была готова всем пожертвовать ради него.

И все же ее душа искала интересной работы, новых ролей. 2 октября 1896 года газета «Московский листок» сообщила, что в Частной опере на днях должен увеличиться состав балетной труппы, для чего из Италии выписаны еще несколько артистов. Несомненно, это была инициатива Иоле. «С этими силами можно будет ставить целые комические балеты», — писала газета.

В октябре итальянские артисты прибыли в Москву, и работа над постановкой нового комического балета «Синдик из Перпиньяна» началась. Впрочем, новым этот балет был только для московской публики. Иоле танцевала его еще в Милане, начиная свою артистическую карьеру.

1 ноября после оперы Дж. Верди «Риголетто» состоялась премьера балета. Газета «Московские ведомости» писала: «„Синдик из Перпиньяна“ очень забавен и нашел прекрасных исполнителей в лице г-жи Торнаги, гг. Бордонетти, Веретти и Куки. Публика все время неудержимо смеялась. Балет очень интересен и посмотреть его стоит. Кордебалет значительно пополнел, что усиливает впечатление».

Балет «Синдик из Перпиньяна» получил хорошую оценку в прессе. Весь сезон он пользовался большим успехом у москвичей. И хотя спектакли из-за чрезмерно затягивавшихся антрактов часто заканчивались далеко за полночь, балетные номера Иоле, шедшие в самом конце, никогда не проходили при пустом зале.

«Главной балериной остается изящная г-жа Торнаги», — сообщала газета «Русское слово».

…Но и этот сезон закончился. Шесть месяцев с любимым Феденькой проскочили для Иоле почти незаметно.

Сообщая о закрытии зимнего сезона, газета «Новости дня» писала 24 февраля 1897 года: «Театр Солодовникова закончил свою деятельность при огромных сборах и утром, и вечером. Утром на „Псковитянке“ была сделана грандиозная овация любимцу оперной труппы Ф. И. Шаляпину. После второго акта оркестр встретил его тушем, хор и артисты вышли на сцену и присоединились к аплодисментам публики, причем талантливому артисту поднесли золотой портсигар с сапфиром. В балетном дивертисменте была поднесена корзина г-же Торнаги…»

Контракт Иоле в Частной опере Мамонтова был окончен. Она могла возвратиться домой. Было решено, что при первой возможности Шаляпин приедет к ней в Милан. И хотя расставались они ненадолго — по крайней мере в это очень хотелось верить! — Иоле много плакала перед отъездом.

По приезде домой родные устроили ей праздничную встречу. «Я уже много говорила о тебе с мамой и братом, показала им твои фотографии, которые маме очень понравились, а мой брат просто влюбился в тебя, хотя он ни разу тебя не видел. Не знаю почему, но эти двое очень сильно любят тебя», — сообщала она Шаляпину, который вместе с артистами Частной оперы В. Эберле и А. Секар-Рожанским в марте отправился в гастрольную поездку по русским городам.

Письма от Шаляпина приходили не очень аккуратно. Он стеснялся своего итальянского. Но когда приходили, он изливал на свою дорогую Иоле такой поток нежности и страсти, что она забывала обо всем и, как ребенок, целовала и прижимала к груди эти дорогие листочки. Его успехам она радовалась больше, чем своим.

«Знай, что и вдали от тебя я никогда не забываю молиться о тебе и просить Мадонну, чтобы она послала тебе доброго здоровья и чтобы каждое твое выступление сопровождалось большим успехом», — писала она ему.

Сама Иоле пока жила в Милане, отдыхала после работы в России. Все ее мысли занимал ее возлюбленный. Она терпеливо ждала, когда Шаляпин приедет к ней, и строила планы, как они вместе поедут во Флоренцию, куда ее звали танцевать, потом в Рим, Неаполь, Палермо, на родину ее отца. Она покажет ему прекрасную Италию, ее дорогую солнечную родину, а потом они вернутся в Милан, где обвенчаются в русской церкви, и отправятся в Россию уже как муж и жена.

Однако спускаясь с хрустальных высот мечтаний, Иоле по-прежнему оказывалась в малоутешительной действительности. Все время ее охватывала какая-то смутная тревога, грызла непонятная тоска. Каждую ночь она видела Шаляпина во сне, и сны были такие печальные, безотрадные. Шаляпин снился ей в серой солдатской шинели. Он покидал ее, уходил на войну?..

«Я очень часто плачу, думая о моем будущем», — неожиданно написала она.

Между тем время шло (Иоле хотела, чтобы оно пронеслось птицей!), тянулись дни и недели, а Шаляпин не ехал. Чтобы хоть как-то скрасить это мучительное ожидание, она отправилась танцевать в Вену. Мама отговаривала ее. Оплата была не слишком хорошей. Но Иоле приняла предложение, чтобы быть ближе к Шаляпину. Она хотела первой встретить и обнять его, когда он наконец приедет из России. Своими делами она подтверждала свои слова: «Ты не знаешь, любимый мой, как я люблю тебя, мне кажется,