Семейная тайна - [15]
Игорь вздыхает. Дорого обошлось Бабуле его «дорожное происшествие».
ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ
С вечера ремонтники ЖЭКа Матвеевич и Степка получили задание ликвидировать следы протечки в двадцать шестой квартире. И уже в 9.00 были на лестничной площадке, возле упомянутой квартиры.
— Звони! — бросил Матвеевич.
Он был худой, жилистый. Немногословный. В работе его отличала редкая дотошность.
Его напарник Степка, дылда с грубыми чертами лица и по-женски длинными шелковистыми волосами, не имел пока ни умения, ни характера. Он и сам не знал, куда несся по волнам жизни, и прикрывал свою растерянность перед нею бестолковым балагурством.
Получив от Матвеевича указание позвонить в дверь, он не просто нажал на кнопку, а попытался при помощи звонка воспроизвести такты бравурного марша, которым обычно начинаются футбольные репортажи по радио и телевидению.
— Не балуй, — остановил его Матвеевич. — Старушка спросонья напугаться может.
— Спит ваша старушка без задних ног. Ее и пушкой не разбудишь.
— Ну-ка, погодь. Я сам.
Матвеевич приложил большое волосатое ухо к обтянутой дерматином двери, прислушался. В недрах квартиры таилась тишина.
— Может, в булочную ушла? — высказал предположение Степка. — Они, старые, жрать здоровы!
— Не… Я вчера ее видел на лавке во дворе, предупредил. Она ждать должна.
Матвеевич нажал кнопку звонка и не опускал палец секунду-другую, продолжая прислушиваться.
Из соседней квартиры выглянула соседка. Молодая женщина в бигудях.
— Что? Не открывает?
— Видно, у старушки сон цветной и многосерийный, — с ухмылкой произнес Степка. — Она небось сейчас пятую серию досматривает.
— Да погодь ты, — снова оборвал его Матвеевич.
Он обменялся с соседкой тревожными взглядами.
— Господи, неужели?.. — сказала соседка и прижала руку к груди в вырезе халатика. — Она как раз вчера на сердце жаловалась… Выхожу из подъезда, а она говорит: «Вы в булочную? Не прихватите ли мне булочку, а то внук вернется с ночной смены, а есть нечего. Что-то я себя сегодня гадко чувствую». Я удивилась… Старуха Никодимова, из сороковой квартиры, так та всегда норовит на шармачка… Один ей хлеб тащит, другой молоко, третий гречку… А Коробова скромная, стеснительная, все сама да сама. Уж коли о помощи просит, значит, дело плохо. Принесла я ей булочку, рассчитались. А она говорит: «Что-то сердце шарахается. Вы не запишете телефон таксопарка, где внук работает. Мало ли чего…» Я, конечно, всерьез ее слова не приняла: «Что вы, говорю, еще сто лет проживете…» А телефон запомнила. У меня память на телефоны.
— А у меня никакой памяти на цифры нет, — осклабился Степка. — Вот только дни зарплаты и помню — первое и шестнадцатое. А когда Куликовская битва была или еще что — ни за что не вспомню, хоть убей.
— Ты вот что… Заместо того чтобы языком попусту молотить, сбегал бы за участковым, — мрачно сказал Матвеевич. — Да на обратном пути инструмент прихвати, чует сердце — дверь придется ломать.
Санитары накрыли Бабулю белой простыней и унесли.
Игорь, оглушенный горем, с лицом, опухшим от слез, попытался уцепиться за носилки, но его оттеснили: «Не мешайте!» На полу, обычно стерильно чистом, натертом до блеска (Бабуля терпеть не могла грязи), повсюду были видны следы. В квартире сегодня побывало много народу: ремонтники, соседи, участковый, врач, санитары. Бабуля скончалась от инфаркта. Такое заключение дал врач, худой, усталый, с запавшими щеками, скорее похожий на пациента, чем на врача. Врач вызвал у Игоря глухое раздражение, словно мог спасти Бабулю, а не сумел. Но, если говорить честно, врач тут был ни при чем. Смерть настигла Бабулю еще накануне, в поздний вечерний час, когда Игорь, усевшись за руль своей «Волги», только еще приступал к дежурству.
Игорь попытался проглотить застрявший в горле тугой ком. Не вышло. Он поплелся на кухню, чтобы выпить воды. Раскрыл створки сушилки. И увидел две фарфоровые чашечки с блюдцами.
Его словно током ударило: а ведь Бабуля вчера вечером была не одна. Кто-то посетил ее, и они вместе пили чай.
Он остановил себя: почему именно вечером? Может, она пила чай с соседкой еще днем? А сердечный приступ у нее начался вечером, когда в квартире, кроме нее, уже никого не было.
«Нет, — ответил себе Игорь. — Если бы чаепитие состоялось днем, то чашки бы не стояли в мойке, а красовались бы на своем обычном месте — в серванте…» Бабуля дорожила подарком дочери, пользовалась чашками в самых редких случаях и никогда не оставляла их на кухне. Между железными прутьями мойки были щели, сквозь которые плоские блюдца могли проскользнуть вниз, в мойку, и разбиться.
Скорее всего, дело было так. Неожиданно Бабуле стало плохо, и она легла на диван. Кто-то другой взял чашки, унес их в кухню и поставил в мойку. Но почему этот «другой» позаботился о чашках и не позаботился о Бабуле? Не вызвал «неотложку»?
Игорь попытался найти этому объяснение. Возможно, Бабуля намеревалась справиться с приступом сама, с помощью капель Вотчала или нитроглицерина. А гостя спровадила: «Идите, идите… Обо мне не беспокойтесь. Отлежусь, и все пройдет».
Игорь вернулся в комнату. Оглядел ее внимательно. На круглом столе, покрытом «парадной» клеенкой с изображением заброшенных мельниц и парусных корабликов, в беспорядке были разбросаны бумаги из заветной папки — письма деда, официальные ответы, полученные Бабулей на ее запросы по поводу его гибели… Конверты лежали отдельно, письма отдельно. Фронтовые треугольники развернуты.
Действие остросюжетного романа Валерия Горбунова начинается в далеком северном поселке, а продолжается на ракетном полигоне. Герой книги, молодой московский журналист, становится случайным свидетелем загадочных убийств. Распутывая сложный клубок преступления, он стремится приблизиться к разгадке и иной, не менее важной тайны — тайны человеческого бытия.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?
В этой книге три части, объединенные исторически и композиционно. В основу положены реальные события и судьбы большой рабочей семьи Кузяевых, родоначальник которой был шофером у купцов Рябушинских, строивших АМО, а сын его стал заместителем генерального директора ЗИЛа. В жизни семьи Кузяевых отразилась история страны — индустриализация, война, восстановление, реконструкция… Сыновья и дочери шофера Кузяева — люди сложной судьбы, их биографии складываются непросто и прочно, как складывалось автомобильное дело, которому все они служили и служат по сей день.
Книга Ирины Гуро посвящена Москве и москвичам. В центре романа — судьба кадрового военного Дробитько, который по болезни вынужден оставить армию, но вновь находит себя в непривычной гражданской жизни, работая в коллективе людей, создающих красоту родного города, украшая его садами и парками. Случай сталкивает Дробитько с Лавровским, человеком, прошедшим сложный жизненный путь. Долгие годы провел он в эмиграции, но под конец жизни обрел родину. Писательница рассказывает о тех непростых обстоятельствах, в которых сложились характеры ее героев.
В романе «Варианты Морозова» автор исследует нравственные искания своих героев на широком жизненном материале. Действие романа разворачивается в наши дни. Главный герой книги С. Рыбаса — тридцатилетний горный инженер Константин Морозов, представитель шахтерской династии, человек, в котором воплощены лучшие черты его поколения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.