Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970 - [85]
Утром мы, на сей раз через Женеву, вылетели обратно в Мюнхен. В вытянутой линии взлетной и посадочной полос топография вычерчивается отчетливей: здесь — сухие холмы и скальные группы Приморских Альп, там — сочные плодородные земли вокруг Боденского озера. Обзор в ясную и теплую погоду был хорошим. На Юберлингском озере я узнавал давно знакомые дома: дом на винограднике и дом у корабельной пристани, дом Штирляйн над Гольдбахским утесом и стеклянный домик мерзебургского городского священника. Затем последовали Хайлигенберг, Салемская школа и вскоре — благодарность авиапассажирам от стюардессы с объявлением о посадке.
По-прежнему во время этих быстрых переездов на большие расстояния остаток старой гордости:
Но с этим связывается ощущение несбывшегося, как будто время не только многое дало нам, но и кое-чего лишило. Уже вырисовываются, пока мы привыкаем к новому миру, дальнейшие перспективы. Все это холоднее и бледнее, чем мир снов, из богатства которого оно реализовалось. Нет возврата на пройденные этапы. Но ощущение такое, будто все ускоряющийся полет стирал ауру.
Мне пришла в голову одна строфа, более ста лет назад написанная почти уже слепым Юстинусом Кернером[367] на альбомной странице. Она тем более становилась уместной, когда целью поездки были похороны:
ВИЛЬФЛИНГЕН, 16 ИЮНЯ 1966 ГОДА
Мис ван дер Роэ[369], архитектор, восьмидесяти лет. Создатель Сигрэм-хауза[370]; я видел его в 1958 году, сразу после завершения строительства, в Нью-Йорке.
«Форма — не цель нашей работы, а ее результат».
Хорошо, но работа, даже работа художника, она, как рука, является лишь промежуточным звеном и достижению формы. Внутренняя гармония посредством ее становится зримой, как гармония внешняя. Ангелус Силезиус[371]:
В ландшафте мастерских задумывается не столько форма, сколько функция. Не блеск «вечности уже въяве», а сама работа предстает в ее внушительной, даже вселяющей страх мощи. Как все статичные величины, постройка тоже заменяется динамичным временным состоянием. Долговечность небоскреба оценивается в пятьдесят лет. Вероятно, великие разрушения уже отбрасывают свою тень в будущее.
Великая сила заключена в растениях. По ней можно судить о формировании плодов. Земляника ежедневно приносит богатую дань. Высаживается летний цветник. Бузина образует белые тарелочки; пора печь бузинные пирожки. Цветут розы, жасмин и лилии, а еще голубой со стальным отливом ирис, подарок Эрнста Бёрингера. Как будто такой цветок может распуститься и в нашей душе. Крупный мак, едва ли не слишком яркий для живописного полотна. Черные тычинки колышутся, когда их облетает пчела.
ВИЛЬФЛИНГЕН, 17 ИЮНЯ 1966 ГОДА
Еще раз по поводу «Себя самого не стыдиться»[373] Ницше. Это возможно в момент Великого полдня, следовательно, во вневременном счастье, отдаленном от Я и общества.
Но обычно: два препятствия… либо наглая заносчивость, либо поспешное самодовольство, которое лишает внутреннего жала. То и другое чувствуется в désinvolture[374]. Слово это употребляется как в смысле богоподобного превосходства, так и в смысле бесстыдства.
В основе: désinvolte[375]. «Qui est a l’aise, sans embarras ni gêne, dégagé, alerte»[376].
Сен-Симон: «После этой резни, в которой он принимал участие, Бирон был таким же веселым и désinvolte, как будто он возвращался из комедии».
ВИЛЬФЛИНГЕН, 3 ИЮЛЯ 1966 ГОДА
Девять лет назад Перпетуя принесла из леса короткий сеянец пихты и посадила его в саду. За это время он превратился в дерево.
Прошлой весной он дал особенно высокий побег, который, к сожалению, увял, — то ли не выдержал веса какой-нибудь птицы, то ли своего собственного. Или это дитя леса не переносит жирную садовую землю?
Тогда я подумал, что дерево искривится, однако сейчас оно выглядит еще красивее прежнего. Из самой верхней мутовки горизонтальных ветвей одна поднялась перпендикулярно, как штык, настолько безукоризненно, что шарнира не разглядеть. Таким образом, не были потеряны ни время, ни высота, и не возникло никакой шероховатости в росте.
Прекрасный пример коррекции формы обликом. А также исцеления благодаря внутреннему врачу.
ВИЛЬФЛИНГЕН, 27 ИЮЛЯ 1966 ГОДА
У ограды цветет черная мальва. Прошлой осенью я взял с собой семена из очаровательного садика Фридриха Георга на берегу озера.
Большое украшение — мимулус[377], попугаистый, правда. Тот, кто хочет иметь в своем саду оранжевый цвет во всем его богатстве, должен посадить эшольцию. Дитя солнца, которое раскрывается, приветствуя мать[378], и закрывается при прощании с ним. Солнце в некоторых языках мужского рода, в других женского: отец и мать одновременно.
ВИЛЬФЛИНГЕН, 6 АВГУСТА 1966 ГОДА
Мак, магический даже в плодах: капсулы грез, цвет бледный, от матово-зеленого до серого, подвесной светильник в сумеречных прихожих.
Эта книга при ее первом появлении в 1951 году была понята как программный труд революционного консерватизма, или также как «сборник для духовно-политических партизан». Наряду с рабочим и неизвестным солдатом Юнгер представил тут третий модельный вид, партизана, который в отличие от обоих других принадлежит к «здесь и сейчас». Лес — это место сопротивления, где новые формы свободы используются против новых форм власти. Под понятием «ушедшего в лес», «партизана» Юнгер принимает старое исландское слово, означавшее человека, объявленного вне закона, который демонстрирует свою волю для самоутверждения своими силами: «Это считалось честным и это так еще сегодня, вопреки всем банальностям».
Номер открывается повестью классика немецкой литературы ХХ столетия Эрнста Юнгера (1895–1998) «Африканские игры». Перевод Евгения Воропаева. Обыкновенная история: под воздействием книг мечтательный юноша бежит из родных мест за тридевять земель на поиски подлинной жизни. В данном случае, из Германии в Марсель, где вербуется в Иностранный легион, укомплектованный, как оказалось, форменным сбродом. Новобранцы-наемники плывут в Африку, куда, собственно, герой повести и стремился. Продолжение следует.
Дневниковые записи 1939–1940 годов, собранные их автором – немецким писателем и философом Эрнстом Юнгером (1895–1998) – в книгу «Сады и дороги», открывают секстет его дневников времен Второй мировой войны, известный под общим названием «Излучения» («Strahlungen»). Французский перевод «Садов и дорог», вышедший в 1942 году, в один год с немецким изданием, во многом определил европейскую славу Юнгера как одного из выдающихся стилистов XX века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первый перевод на русский язык дневника 1939—1940 годов «Сады и дороги» немецкого писателя и философа Эрнста Юнгера (1895—1998). Этой книгой открывается секстет его дневников времен Второй мировой войны под общим названием «Излучения» («Strahlungen»). Вышедший в 1942 году, в один год с немецким изданием, французский перевод «Садов и дорог» во многом определил европейскую славу Юнгера как одного из самых выдающихся стилистов XX века.
«Стеклянные пчелы» (1957) – пожалуй, самый необычный роман Юнгера, написанный на стыке жанров утопии и антиутопии. Общество технологического прогресса и торжество искусственного интеллекта, роботы, заменяющие человека на производстве, развитие виртуальной реальности и комфортное существование. За это «благополучие» людям приходится платить одиночеством и утратой личной свободы и неподконтрольности. Таков мир, в котором живет герой романа – отставной ротмистр Рихард, пытающийся получить работу на фабрике по производству наделенных интеллектом роботов-лилипутов некоего Дзаппарони – изощренного любителя экспериментов, желающего превзойти главного творца – природу. Быть может, человечество сбилось с пути и совершенство технологий лишь кажущееся благо?
«Сердце искателя приключений» — единственная книга, которая по воле автора существует в двух самостоятельных редакциях. Впервые она увидела свет в 1929 г. в Берлине и носила подзаголовок «Заметки днём и ночью.» Вторая редакция «Сердца» с подзаголовком «Фигуры и каприччо» была подготовлена в конце 1937 г., незадолго до начала Второй мировой войны. Работая над ней, Юнгер изменил почти две трети первоначального варианта книги. В её сложном и простом языке, лишённом всякого политического содержания и предвосхищающем символизм новеллы «На мраморных утесах» (1939), нашла своё яркое воплощение та самая «борьба за форму», под знаком которой стоит вся юнгеровская работа со словом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.