Семь с половиной минут - [4]

4

В 101 комнате было накурено. Четыре дежурных техника-наладчика сидели за длинным столом и забивали козла. Слышались подобающие моменту реплики. Когда Холмский вошел в помещение все четверо застыли с костяшками в ладонях и вопросительно глядели на него.

— Я — следователь Холмский, — представился следователь, демонстрируя удостоверение, как бы предъявляя контролеру проездной билет. — Мне нужен наладчик Федор Ступов.

Невысокий, но крепкий и широкоплечий парень с треском припечатал костяшки к поверхности стола и поднялся навстречу Холмскому.

— Ну, я Ступов.

— Очень приятно. Здесь есть место, где можно побеседовать в спокойной обстановке?

— Айда в раздевалку. Там тоже стол и стулья есть. — И, повернувшись к партнерам, добавил: — Давайте без меня, ребята.

Они прошли в раздевалку и устроились за изрезанным и разрисованным столом. Следователь поставил на стол диктофон, включил его и приступил к опросу свидетеля.

— Я прошу вас подробно рассказать о всех событиях того дня.

Федор почесал в затылке.

— Ну чего… Значит, в тот день мы дежурили тоже вчетвером. Сидели, козла забивали…

— Это вы каждый день так работаете?

— Так нам за то и платят, чтобы мы бездельничали, а машины бы вкалывали. А если наоборот — машины стоят, а мы пашем, то это уже плохо.

— А… ясно. Так что — вы целый день так и играете в домино?

— Нет, иногда в дурака режемся, или тыщу расписываем. А вообще я с теми тремя дежурить не люблю. Они поиграют немного, а потом или спорить начинают иди книги свои читают. Надоедает им играть…

Ну вот, режемся мы в козла, а тут вызов — замедление реакции и тэ-дэ. По вызову пошли в цех Славка и Мишка… то есть, это, Агинский и Лихачев. Я стал костяшки собирать, а Колька… Морозов, значит, врубил телевизор и стал смотреть, как они там управляются.

— Это он по собственной инициативе или так положено?

— Что? А… да, так положено — если помощь понадобится или еще чего.

— А вы тоже смотрели на экран?

— Так я ж сказал, что костяшки собирал. Вы же в комнате были, сами видели, как ящик стоит… На меня как раз задняя панель глядела.

— Ну а дальше?

— А дальше так — дело-то перед самой грозой было, жара, духота, а кондер не пашет.

— Кондер?

— Ну да, кондиционер. Ну мы, значит, и пораскрывали все окна и двери, чтобы сквозняк был. Сквозняком ее к нам и затянуло. Через окошко.

— Кого ее?

— Ну, молнию. Шаровую.

— Затянуло, и что?

— Влетела она через окошко и пошла по комнате, медленно так, и прямо к телеку… Я так и приторчал на месте. Ну, думаю, щас как трахнет! А она ничего — мимо телека медленно пролетела, немного повисела у хвоста кинескопа и дальше пошла, тоже медленно. А тут Колька… то есть Морозов как заорет: «Мишка!» — и бросился в дверь…

— Вы не заметили время, когда это произошло?

— Чего ж не заметить — над дверью часы висят — как сейчас помню пятнадцать сорок пять на циферблате было. А Колька, главное, на молнию ноль внимания и в дверь, дурак, выбежал.

— А почему дурак?

— Так ведь она на него броситься могла!

— Молния?

— Ну да — они же такие, эти шаровые.

— Ну хорошо, а дальше?

— А дальше Колька убежал. Молния медленно так по комнате прошлась, вроде вынюхивая что-то, ну совсем как мент участковый, и тоже в дверь шасть… А я сижу и не шевелюсь — вдруг вернется? Думаю, что надо бы телек вырубить и тоже страшно… Ну, а потом слышу — шум, крики. Зашевелился, в холл вышел, смотрю — начальники наши бегут, я за ними. Думаю — пожар, потом гляжу — в сборочный чешут. Я тоже. Во дворе Славка Агинский — глаза выпялил, мы мимо, к цеху, он за нами. Еще ребята подоспели… Ну, в цехе…

— Достаточно, дальше я знаю. Как по-вашему — чем был вызван этот возглас Морозова, когда он бросился к выходу?

— А я почем знаю? В телек он пялился. Я сначала подумал, что может Мишка там чего наколбасил, а сейчас и не знаю.

— А вы на экран так ни разу и не посмотрели?

— Нет. Сначала занят был, а после молнии я к телеку и подойти боялся — опасно! У нас в селе, лет десять назад телку во время грозы убило, а вот у соседей…

— Да-да. Гроза дело такое… А сколько времени прошло с момента, как Морозов выскочил из комнаты до того, как вы сами выбежали во двор?

— Не засек. Минуты три-четыре, может пять…

— Ясно. А что вы можете сказать о взаимоотношениях Морозова и Лихачева? Были между ними какие-нибудь ссоры?

— Ссоры? Да нет. Спорили они часто, даже ругались — все из-за этой своей философии. Так ведь из-за этого не убивают.

— То есть, вы считаете, что у Морозова не было никаких поводов, чтобы убить Лихачева?

— А я знаю? В душу ему не залезешь. Вы у Агинского Славки порасспрашивайте, он с ними компанию водил.

Следователь понял, что из Ступова больше ничего существенного не выжмешь и завершил разговор стереотипной фразой насчет присылки копии протокола.

Когда он выходил из комнаты 101, за его спиной царило молчание и на затылке он ощущал давление взглядов четырех пар глаз.

5

Следователь вышел в холл, но покидать его не спешил, хотя на территории завода делать ему было уже нечего. В глубокой задумчивости стоял он в центре зала и пытался систематизировать и увязать полученную информацию.

И, откровенно говоря, что-то ни черта не складывалось и не увязывалось у младшего следователя Александра Холмского, которого в детстве дразнили не иначе как Шурик Холме, что возможно, и предопределило его дальнейший жизненный путь и выбор профессии.