Семь с половиной минут - [10]

— Но как, как он мог увидеть то, что еще должно было случиться? Да еще и увидеть самого себя?

— Сейчас объясню. Я уже говорил, что все два дня ломал себе голову над этим, а нынешней ночью была гроза, и мне такой странный сон приснился… Проснулся, вспомнил сон, и тут-то меня и озарило. Работает все-таки подсознание, работает…

Дело в том, что в своих рассуждениях мы не учитывали молнию — она для нас была просто случайным побочным фактором, а на самом деде в ней-то все и заключено.

— Как же не учитывали — ведь, по версии Морозова, Лихачев именно из-за нее погиб.

— Не только это. Во всех странностях дела повинна тоже она. Вы знакомы с понятием многомерных пространств?

Следователь слегка оторопел.

— А что, это имеет отношение к делу?

— Самое непосредственное.

— Ну, в общем, знаком. Почитываю на досуге «Знания — силой».

— А я занимался этим более серьезно. У меня курсовая была посвящена философским проблемам пространства-времени… Теперь еще вопрос — какой геометрической формой можно характеризовать обычную линейную молнию?

— Ну, что-то вытянутое, ветвящееся, извивающееся. Жгут такой искривленный…

— Можно ее назвать длинным, извивающимся цилиндром?

— Пожалуй можно.

— Если такой цилиндр пересечь плоскостью — какую форму будет иметь срез?

— Форму круга.

— Верно. А теперь, по аналогии, если представить, что цилиндр этот проходит сквозь четырехмерное пространство и пересекается пространством трехмерным, какую форму будет иметь срез?

— Форму объемного трехмерного шара.

— Отлично. А теперь представьте себе, что шаровая молния — это просто пространственный срез обычной линейной молнии, которая вытянута в четвертом измерении.

Следователь бросил быстрый взгляд на Агинского.

— Я, кажется, улавливаю вашу мысль. Но ведь мы живем в трехмерном мире. Четвертого измерения не существует.

— А время? В теории относительности именно оно рассматривается как четвертое измерение. Представьте, что шаровая молния, — это всего лишь фрагмент, пространственное сечение обычной линейной молнии, но только такой молнии, которая на своем пути соединяет не две точки пространства, а две точки времени.

— Вы серьезно хотите сказать…

— Вот именно. Момент первый — молния висит у телевизора, и Морозов видит убитого Лихачева и себя рядом (хотя себя не узнает). Момент второй молния взрывается в цехе, когда там, рядом с ней находятся и Лихачев, и Морозов. Молния замкнула накоротко эти два момента времени и что-то такое сделала с телевизором (именно с тем, которого она висела), что на экране появилась картинка из ближайшего будущего, того, которое должно было наступить через несколько минут, точнее — через семь с половиной. Я понимаю, что это звучит фантастикой, но это единственное объяснение, которое объясняет действительно все.

— Так значит, шаровая молния как айсберг — мы видим только часть ее. Видим только срез линейного разряда, бьющего из одной точки времени в другую?

— Именно.

— Но тогда она должна стоять неподвижно на месте, а не двигаться.

— Ну почему же? Этот временной разряд извивается в своем четырехмерном пространстве-времени, как и обычная линейная молния, которая никогда не идет прямо. И в каждое мгновение пространственный срез этого разряда находится чуть в другом месте. А для нас это выглядит, как будто мы видим движущийся огненный шар.

— Да… — сказал следователь и погрузился в какую-то оцепенелую задумчивость.

Наконец он поднял голову.

— Ну ладно. Может быть, все так и есть. Считайте, что вы меня убедили. Все хорошо. Но скажите мне такую вещь — кто этому поверит?

В кабинете воцарилось молчание.