Семь рек Рима - [4]

— В Рим приехали? На отдых? — продолжил он так же неожиданно, как и замолчал. Я кивнул. — Правильно, — совершенно без интонаций продолжил он. — Выгоднее всего из аэропорта ехать до Лидо — это полтора евро. А там сядете на электричку до Рима — это еще евро тридцать. Билет действует сто минут. Успеете.

— Куда? — серьезно спросила Пат. — А вдруг мы не успеем?

Пассажир не поддержал шутку. Автобус покружил по улицам, проехал мимо «Бургер кинга», повернул направо, потом налево и встал рядом со зданием, в котором угадывался вокзал. Вместе с нашим безликим попутчиком мы выбрались под ласковое садящееся солнце.

— Если вам нужен магазин, — сказал он и махнул рукой, мы послушно посмотрели в указанную сторону.

— Ага, — сказала Пат. — Я вижу «Карфур».

— Спасибо, — мы обернулись. Ни вблизи нас, ни на расстоянии, которое можно было окинуть взглядом, никого не было.

— Оказывается, мы разговаривали с пустым местом, — Пат тряхнула короткими рыжими волосами.

Не могу сказать, что именно я почувствовал, но ощущение было неприятным. У меня как будто исчез живот. Кости остались на месте, но все мышцы, кожа, внутренние органы пропали, и ветер теперь дул сквозь меня. Я провел рукой — естественно, все было как обычно. Ветра тоже не было.

— Ты сейчас думаешь? — спросила Пат. — Не надо. Пойдем лучше купим вина.

Если вы любите вино, то вам всегда будет чем заняться в путешествии по Европе. Европа любит вино. Глупо отрицать, что Европа любит крепкие напитки или пиво, но именно вино делает Европу Европой.

В индийском Дели нам попадался отличный ром, в китайском Даляне — отличное пиво, выпивку можно найти даже в Пешаваре, и необязательно на Территории Племен, где можно найти вообще все что угодно. Просто зайдите в вайнбар при дорогой гостинице. Это будет настоящее пойло, но вас утешит и оно — это будет привет с родины.

— Видишь ли, дионисийский, вакхический культ, по сути, создал Европу. Любовная страсть, жизненная сила, толкавшая европейцев в самые дальние уголки планеты, мужественная витальность воинов и, по сути, вся европейская философия — все это взялось из корня виноградной лозы. Хотя ради справедливости скажу, что изначально это был общий средиземноморский культ как к северу от моря, так и к югу с востоком и западом. В общем, со всех сторон.

— Давай решим, что лучше — красное или белое.

— Я еще не закончил, — сказал я, тоже разглядывая бутылки.

— Даже если ты это все сам придумал, — Пат взяла в руку бутылку просекко, — все равно звучит ужасно занудно.

На просекко мы в конце концов и остановились. Это была внушительная полуторалитровая бутылка ценой чуть больше четырех евро. Когда мы вышли на улицу, жарко было даже в майке — самое подходящее вино для такой погоды. С ним может соревноваться португальское винью-верде, но просекко газированное, поэтому в споре выигрывает. Естественно, лишь на мой взгляд.

Мы шли по улице, за нами шла праздная собака, белая с черными пятнами, потом отстала, когда мы свернули к морю.

— Просекко, — сказал я, — происходит от названия деревни на севере Италии.

— Летом здесь должно быть по-настоящему жарко, — проговорила Пат, разглядывая закрытые зеленые деревянные ставни в больших окнах.

— Ледяное просекко льется рекой в жару, — подтвердил я. — А название деревушки происходит от славянского слова «просека».

Пат остановилась и внимательно посмотрела на меня. Я в очередной раз подумал, что таких красивых лиц не бывает.

— Врешь, — сказала она. — Ты все время придумываешь на ходу.

— Но ведь неплохо придумываю, — я поцеловал ее. — Смотри — море.

Берег в Остии выглядит по-свински — сплошные заборы и частные пляжи. Мы пошли на бесплатный городской. Он оказался чистым, с крупным песком и почти пустым. Подальше от воды сидела компания мальчиков и девочек лет семнадцати. У них было много разных бутылок, и им было очень весело. Я хорошо помню, каково это. У воды расположился джентльмен с дредами. У него кроме полной бутылки граппы была еще палатка и расстеленное на песке одеяло. Вечер на берегу Тирренского моря.

— Как будет на итальянском «добрый вечер»? — спросила Пат

— Не знаю, — я снимал джинсы и замешкался с ответом. — Кажется, «буона ноче».

— Эй! — Пат махнула рукой бродяге с дредами. — Как вас там! Буэно…

Бродяга завозился на своем одеяле, косматые, грязные на вид волосы зашевелились, как чьи-то многочисленные пальцы.

— Буоно, — сказал он по-русски. — Я тоже без конца раньше путал. И вам того же, барышня. Очень уж вы красивая. Прямо сердце радуется.

— Завидую я вам, — серьезно сказала ему Пат. — Будете ночевать под звездами на берегу синего моря.

— А вы присоединяетесь, — бродяга похлопал по крутому боку здоровую бутылку с граппой. — Вместе с вашим другом. Места на всех хватит.

— К сожалению, не можем, — сказал Пат с сожалением. — Мы буржуи. И у нас снята дорогая квартира прямо на Эсквилине.

— А тяжело быть буржуем? — заинтересовался дядька.

Я не стал слушать дальше и с восторгом вошел в синюю тирренскую воду.

Вода в Тирренском море в конце сентября — самый первый сорт. Я с удовольствием поплавал, вышел на берег, теперь отправилась купаться Пат. Она отлично плавала и легко обгоняла меня на любой дистанции.