Семь причин для жизни - [52]
Пэт был отцом семейства, его дети давно выросли. А еще он был каменщиком, который клал кирпичи, но упал со строительных лесов и получил сложнейшую травму мозга. Мы положили его в реанимацию, где он пролежал более сорока дней, но лучше ему не стало; напротив, ему стало хуже. Постепенно он превратился в существо, чью физиологию мы были не в состоянии контролировать. Он стал телом, дыхание которого приходилось поддерживать с большим трудом, которое почти постоянно нуждалось в успокоительных, но никак не могло очнуться.
В течение этих недель его личность опускалась куда-то вглубь его недр, все глубже и глубже, пока уже никто из команды не перестал верить в то, что он вообще когда-либо выпорхнет из-под нашего крылышка, чтобы наконец-то вернуться домой. Мы терпеливо ждали, но день проходил за днем, на соседней койке сменился уже то ли пятый, то ли шестой пациент, – и наконец, пробил час, когда нам всем пришлось увидеть слона, которого так долго не замечали, и спросить себя: ну и куда же все это идет?
Мы созвали семью Пэта и объявили им, что с очень большой долей вероятности не сможем помочь ему выйти из комы. Что нам бесконечно жаль, но чем больше времени проходит, тем менее обратимой становится ситуация. И что исход, скорее всего, будет не в его пользу. Эту беседу мы провели с бережностью и сочувствием, ставя целью, как и всегда, одно: изложить родным Пэта наше понимание ситуации так, чтобы они остались участниками диалога. Никто из знакомых мне врачей, беседуя с родственниками пациента, не пытается убедить их в том, что владеет волшебной палочкой, но каждый врач знает, как важно вовремя умерить их несбыточные надежды.
На следующее утро я проходила мимо палаты Пэта. Его жена Линда стояла над ним, облокотившись о перила кровати, и держала мужа за руку. Увидев меня, она жестом попросила приблизиться.
– Я понимаю, – начала она. – Понимаю, что мы обсуждали вчера. Но сегодня он уже другой! Вам не кажется, что он изменился?
И тут к нам подошла дочь Пэта.
– Привет, мам, – сказала она, стягивая с себя кардиган. И, заметив меня, обеспокоенно добавила: – Ох… Что-то случилось?
В большинстве подобных ситуаций пациент не может измениться так, чтобы эти изменения были действительно заметны, и уж тем более – истолкованы как однозначно позитивные. Но на этот раз все было по-другому. Пэт, хотя и не под действием успокоительных, лежал перед нами таким же, каким я знала его всегда: без движения и на аппарате искусственного дыхания, гоняющем воздух в его трахею и обратно. Вот только глаза его были открыты.
И не просто открыты – они следили за женой и дочерью. Пэт переводил взгляд с одной на другую, словно крича им: «Я здесь!» Он и правда был здесь.
– Ну? Разве ничего не изменилось? – возбужденно повторила Линда.
Я пыталась думать быстро. Чем объясняются его открытые глаза? Совершенно точно не тем, что он отключился от аппарата искусственного дыхания или вдруг вспомнил, кто он. Ни то ни другое ничего бы не изменило.
Секунды бежали, а Линда с дочерью все стояли и смотрели, как я молчу, с мольбой и надеждой на лицах.
В эти секунды я спрашивала себя, сколько еще надежды могу дать им, не завираясь. Пустая надежда – иногда самое недоброе, что можно предложить семье пациента. И да, это очень нелегко – сообщать людям, что пора принимать трудное решение. Но после того, как ты уже нанес удар, после того, как выложил перед семьей всю информацию, а потом смотрел, как они уходят в смятении, и знал, что они промаются в своих постелях не смыкая глаз до утра, пытаясь осознать весь ужас того, что ты им сообщил, – после всего этого будет еще страшнее сказать им: случилось то, чего ты никак не мог ожидать. Страшнее – даже не из-за боязни ошибиться. Просто вряд ли найдется ответственность тяжелее той, что сваливается на тебя, когда ты даришь людям надежду. Линда не спрашивала моей оценки происходящего; она хотела знать, согласна ли я, что глаза Пэта выглядят так, словно и правда следят за нами.
Она спрашивала меня, потому что я врач, а она хотела понять, что это может означать.
Взвесив все за и против, я решила ответить так:
– Да, я еще никогда не видела, чтобы его глаза открывались именно так.
Это был очень вялый знак согласия – бесполезная реплика от стороннего наблюдателя. И я сказала, что устрою им новую встречу с нейрохирургом и реаниматологом.
Вернувшись в офис, я подробно доложила старшему врачу о том, что увидела. От этой новости я воодушевилась. От вида этих безмолвно кричащих глаз. И от мысли о том, что Пэт может оказаться одним из счастливого меньшинства. Меня захлестывала волна радости: вот зачем и существует на свете реаниматология, мы и правда можем кому-то помочь! Надежды, надежды, надежды.
Я поделюсь с ней своей надеждой, когда смогу предложить что-то еще, что-то большее, чем просто надежда.
Но если именно сейчас, на этом этапе, я выкажу свою человеческую тягу к надежде, – в глазах Линды эта надежда отразится десятикратно. Я очень боюсь, что даже крохотная искорка этого света вызовет в ее сердце пожар. Боюсь потому, что не имею ни малейшего представления о том, что случится дальше; и хотя Линда – не мой пациент, в интенсивной терапии мы должны воспринимать семьи пациентов как естественное продолжение тех, кому оказываем помощь. Я знаю, что мой новообретенный оптимизм может сильно ей навредить, а я хорошо помню правило:
Десятилетия, прожитые под одной кровлей, в тесном, каждодневном общении с замечательным москвичом Владимиром Алексеевичем Гиляровским, чутким, удивительно живым и темпераментным человеком, встречи с представителями русской культуры, события начала XX века, как, например, 1905 год, — все это не могло не запомниться и не оставить в душе сильнейших впечатлений. Воспоминаниям тех дней и отданы страницы книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Ваш муж переходит черту, откровенно флиртуя с другой женщиной на званом ужине. Но когда вы начинаете высказывать недовольство, он просит вас перестать быть неуверенной в себе и контролировать его. После долгих споров вы извиняетесь за то, что доставили ему столько хлопот. Ваша мать критикует вашу одежду, место работы и парня, с которым вы встречаетесь. Но вместо того чтобы сопротивляться, вы задаетесь вопросом: а может быть, она права? Вы начинаете думать, что тот, кто старше, имеет право вас критиковать. Газлайтинг – это коварная форма эмоционального насилия и манипуляции, которую трудно распознать и с которой еще труднее бороться. В этой книге известный психотерапевт доктор Робин Стерн показывает, как работает газлайтинг, как вам точно понять, какие отношения нужно сохранять, а от каких пора избавиться, и как защитить свою жизнь, чтобы вы никогда больше не чувствовали себя униженными.
Близкий вам человек периодически становится невыносимым? Требует от вас невозможного? Его настроение меняется на противоположное в течение пяти минут? Если вы или ваши близкие страдаете резкими перепадами настроения – от эйфории до жгучей ненависти, переживаете сильную зависимость от близких, тогда, возможно, это признаки заболевания, которое необходимо корректировать. Из этой книги вы узнаете, как помочь ему и себе сохранить отношения, как жить полной жизнью членам семьи, чей родственник страдает пограничным личностным расстройством. На данный момент это лучшая книга о пограничных расстройствах личности.
Современный мир – это цитадель порядка или царство хаоса? Мы появляемся на свет, чтобы стать вольными художниками Бытия или следовать универсальным Правилам? Отвечая на сложнейшие вопросы мироустройства, доктор Питерсон мастерски сплетает постулаты древних учений, великие литературные произведения и откровения современной науки и философии. Лобстеры непреклонны и тверды, защищая свою территорию. Шимпанзе кровожадны и склонны к иерархии. Кошки дружелюбны, но живут сами по себе. Не теми ли путями идут люди, балансируя между добротой и озлобленностью, великодушием и обидой, благородством и мстительностью? «12 правил жизни» – 12 бездонно простых истин, мудрые законы существования, низвергающие стереотипы и облагораживающие разум и дух читателя. Джордан Питерсон – клинический психолог, философ, профессор психологии Университета Торонто.
Может ли одна монетка сделать человека богатым? Конечно, нет, скажете вы. Но если добавить еще одну? И еще? И еще? В какой-то момент количество перейдет в качество. А теперь представьте, что одно крошечное изменение кардинально меняет всю жизнь. Звучит фантастически! Но, как и в случае с монетками, срабатывает эффект сложного процента. И вот уже маленькое, но регулярное действие привело к большим результатам. Атомные привычки – маленькие изменения, в которых скрыта огромная мощь! Вы давно пытаетесь измениться, но не получается.