Семь лет за колючей проволокой - [105]

— Вы правы, здесь не санаторий, но и не концлагерь! — Не моргая, я смотрел прямо в глаза полковнику.

— Иди, если не хочешь в отряд спуститься прямо из ШИЗО! — сказал Степанцов, и, не выдержав моего взгляда, он повернулся к подполковнику Бушу. — Давай следующего!

Не желая унижаться перед этим ничтожеством с погонами полковника, я, с трудом доскакав на одной ноге до стены, придерживаясь за неё, хотел выйти из кабинета, но открыть дверь и перескочить через довольно высокий порог оказалось для меня непосильным делом. Решил дождаться, когда войдёт следующий вызванный. Неожиданно помощь пришла оттуда, откуда я вовсе и не ожидал: подошёл капитан, который пытался возразить «Хозяину», он открыл дверь и помог мне преодолеть порог.

— Не бери в голову, просто наш полковник умных, тем более москвичей, недолюбливает, — успокаивающе прошептал капитан мне на ухо, словно это могло меня как-то утешить, и, будто прочитав мои мысли, добавил: — Встретимся в отряде и что-нибудь вместе придумаем…

Капитан Мельников, Начальник четвёртого отряда, оказался интеллигентным парнем из Ленинграда. Его отряд считался одним из самых неблагополучных на «пятёрке». Дело в том, что четвёртый отряд отвечал за плодовоовощные ящики, причём по тарификации изготовление этих ящиков было одной из самых дешёвых работ на зоне. Ещё было три модификации дорогих снарядных ящиков, на сборке которых состоял третий отряд. Ещё большие зарплаты были у пятого, шестого и седьмого отрядов — они работали в мебельном цехе. Где-то к ним приближались зарплаты швейного цеха — восьмой и девятый отряды, а десятый и одиннадцатый отряды работали в механическом цехе.

Самые высокие ставки были во втором отряде — они работали в сувенирном цехе. Как вы догадываетесь, в сувенирке были не только хорошие заработки, но и их умельцы находились у начальства зоны на особом счету.

Приезжают, например, на зону какие-нибудь контролирующие органы, сразу следует заказ: срочно изготовить подарочные нарды, или шахматы, или кухонные наборы, в зависимости от пристрастий. На зоне имелись такие умельцы, что их нарды вполне пристойно можно было выставлять на международных аукционах и зарабатывать иностранную валюту для государства. К сожалению, в то время, да, вполне возможно, и сейчас начальство, отвечающее за содержание осуждённых, недопонимает этого и не уделяет должного внимания таким умельцам. А жаль!

В настоящее время, когда снабжение колоний настолько мизерное, что некоторые зоны в полном смысле действительно находятся на голодном пайке, такие мастера могли бы существенно улучшить положение зэков.

Я уверен, что рано или поздно найдётся какая-нибудь умная голова в Министерстве юстиции, которая всерьёз займётся этой проблемой. Организует на базе какого-нибудь бывшего профилактория, а проще говоря, колонии для алкоголиков несколько сувенирных цехов.

Столярный, швейный, художественных промыслов по металлу. Соберёт со всех колоний редких мастеров, художников, чеканщиков, кузнецов — проще говоря, профессионалов — и начнет уникальное производство.

Причём обязательно нужно наладить контакт с какой-нибудь известной иностранной фирмой и продавать ей имеющиеся в единственном авторском экземпляре, что наверняка приносило бы доход не только государству, но и существенно улучшило бы положение заключённых, причём не пришлось бы тратить на это ни копейки государственных денег.

Это своё «ноу-хау» предлагаю Министерству юстиции, к которому сейчас относятся места лишения свободы, и предлагаю совершенно безвозмездно…

Капитан Мельников, прекрасно понимая, что вывести меня на промзону — значит действительно подставить под ШИЗО, несколько дней под разными предлогами оставлял меня в жилой зоне.

Но однажды во время проверки Старший Нарядчик зоны, по прозвищу Татарин, увидев меня, спросил:

— Доценко, почему не выходишь на работу?

Спросил, прекрасно зная, что я, оставшись без костыля, стою на плацу только лишь при помощи одного сердобольного мужика, кстати, тоже москвича, согласившегося помогать мне за пайку сахара.

— И как ты представляешь мою работу при том, что у меня не действуют рука и нога? — спросил я его в лоб.

— А мне по фигу, что у тебя там не действует! — Татарин ухмыльнулся. — Не выйдешь сегодня — пойдёшь в ШИЗО!

В тот день Отрядного не было — он дежурил в ночную смену и потому отдыхал, тем не менее завхоз подошёл к Татарину и что-то тихо ему сказал.

— А мне начхать, что твой капитан сказал: по поводу Доценко сам «Хозяин» приказал, понял? — хмуро ответил он.

— Понял, — пожал плечами наш завхоз и виновато посмотрел в мою сторону.

И вот я не без помощи ребят из нашего отряда оказался на промзоне, в цехе по сколачиванию злополучных плодовоовощных ящиков.

Мастер из вольнонаемных сразу подошёл ко мне.

— Доценко? — спросил он, прочитав на бирке. — Что у тебя с рукой?

— Отказала после взятия пункции спинного мозга во время следствия…

— Совсем не ощущаешь её? — участливо спросил он.

— Нет, чувствительность вроде бы начала восстанавливаться, но пальцы пока не слушаются.

— Что же тебя санчасть не отмазала? — спросил он.

— Так сам Степанцов бочку катит на меня…