Думаю, что очень трудно найти русского человека («русского» не в смысле национального признака, а в смысле внутреннего ощущения принадлежности к России), который бы в душе не гордился своей столицей.
Понятие «москвич» постепенно превратилось как бы в национальность и стало вожделенной мечтой живущих в других городах великой России за исключением, пожалуй, Ленинграда, или Санкт-Петербурга, говоря языком «перестройки».
Приехав в любой другой город, москвич или москвичка тут же становились объектом охоты местных невест и женихов. Десятилетиями создавался в сознании народа ореол «удивительного, самого прекрасного города на Земле, в котором есть ВСЕ»! В любой, даже самый неурожайный год Москва продолжала снабжаться всем самым лучшим, самым дефицитным. И человеку из провинции, из русской глубинки трудно было доказать, что изобилие это кажущееся, что им пользуется весьма ограниченный контингент москвичей, принадлежащих к «верхушке», допущенных к распределителям, спецскладам, «своим» магазинам.
Основная же масса столичных жителей живет от зарплаты до зарплаты и так же, как по всей стране, часами простаивает в очередях за тем, что подешевле и посытнее, а если заикнуться про жилье, то здесь надобно скорее жаловаться москвичам, а не тем, кто проживает в провинции. Почему? Да разве найдется такой город на Земле, где было столько коммунальных квартир? Мне кажется, что слово «коммунальная родилось именно, в Москве.
Коммуналки! Господи, вспоминая те коммуналки, в которых «посчастливилось» пожить и вашему покорному слуге, начинаешь нервно дрожать. Одна квартира, семнадцать комнат, и в них проживает шестнадцать семей! И на всех, как сказал великий Высоцкий, «всего одна уборная»!
Однако народ жил теми мифами, которые ему преподносили. Отсюда и двойственное отношение к москвичам: с одной стороны, зависть и желание всеми правдами и неправдами перебраться в столицу, с другой — ненависть или в лучшем случае пренебрежительное отношение к ее жителям… Однако меня что-то совсем не туда потянуло: мой рассказ совершенно о другом, хотя и проходит его действие большей частью на территории Москвы и ее окрестностей.
Москва тысяча девятьсот девяносто второго года… Если бы ее коренной житель по какой-либо причине отсутствовал пять лет, да что там пять — года три, то он, прибыв в город, в первую минуту, вероятно, потерял дар речи. Он бы не узнал «первопрестольную», и — жалость переполнила бы его сердце. Да, Москва никогда не отличалась кристальной чистотой улиц, парков и скверов, а ее жители не излучали повсеместно голливудских улыбок, но сейчас, после семи лет «перестройки», столица превратилась в настоящую помойку. Помойку с иностранными ярлыками, каковыми стали названия офисов и магазинов, всевозможные рекламные плакаты и стенды.
Лично мне до сих пор непонятно, на каком основании, с чьей злой руки было разрешено официально исковеркать русский город иностранными надписями? Почему? Впрочем, народ страны Советов столько лет был изолирован от всего заграничного, что любой ярлык, яркая этикетка с надписями на «западном языке» воспринимались как знак качества, и товар, украшенный им, раскупался моментально.
Москву заполонили палатки, витрины которых уставлены «заграничными» товарами. Конкуренция, скажете вы? Что ж, конкуренция — дело хорошее! Однако давайте немного сравним… В развитой капиталистической стране конкуренция, лаже между мелкими, «палаточными» продавцами, улучшает уровень обслуживания, качество и ассортимент товаров, снижает цены, чтобы увеличивать товарооборот. А что происходит у нас? Как были за прилавками злые, постные лица до «перестройки», во время «застоя», так ничего и не изменилось сейчас, после нее. Я допытался проанализировать этот феномен, и оказалось: если тогда продавцу было все равно, купит покупатель, товар или нет — зарплата постоянная, товары государственные, чего суетиться — то сейчас все совсем по-другому: товары принадлежат продавцу и, казалось бы, твоя прибыль в твоих руках, а вот и нет!
Парадокс заключается в том, что чем больше будет крутиться хозяин палатки, тем больше ему придется отдавать. Кому? Да мало ли кому! Рэкетирам, мафиозным структурам, контролирующим не только доставку товаров и их реализацию, но и цены. Попробуй откажись от «услуг»! В первый раз побить могут, и не только стекла, а во второй-третий — сжечь твое «предприятие», а то и жизни лишить… Вот и видим мы в конечном итоге тот же самый результат: постные и безразличные лица за окошками палаток-ларьков.
Дорого покупать? Так становитесь продавцами, если уверены в своих мускулах. И вторая «капиталистическая» волна охватила столичный город. Кажется, что нет ни единого более или менее людного места, где не толпились бы массы «ручных продавцов», то есть тех, кто продает с рук то, что сумел вырастить (таких единицы) или приобрести мелким оптом, чтобы «наварить» на разнице цен.
С такими труднее всего бороться: их сотни тысяч, они так загрязнили Москву, что стало казаться, будто раньше она была просто стерильным городом. Каждый подземный переход, каждая станция метро, как внутри, так и снаружи, заполнена разновозрастными продавцами. В руках, на самодельных лотках, под полой можно увидеть и приобрести все, что, твоей душе угодно: от ниток с иголкой до телевизора. Можно договориться о покупке современного танка: «Сами поедете или доставить по указанному адресу?»
