Семь лет за колючей проволокой - [104]

— Братишки, бля буду, бес попутал! — Словно свинья, взвизгивал он от боли.

— Вот чтобы больше тебя бес не путал, мы и учим! — нравоучительно проговорил тот, что с трубой, и в очередной раз, вложившись от всей души, опустил своё грозное оружие провинившемуся на голову…

Чтобы не смаковать дальнейшую экзекуцию над этой мразью, скажу лишь, что в ту же ночь он попал в санчасть, а Лиса пояснил Начальнику санчасти, что парень с этапа «свалился со второго яруса». Выписался он из санчасти недели через две, став не только «немного придурком», но ещё его, с подачи Лисы, санитары «опустили», и в тот же день его погнали из санчасти и отправили в стойло «девочек», присвоив ему имя Шурочка…

А вещи из его мешка в ту же ночь вернули настоящим владельцам. Когда пришедшие со мною этапники узнали, что приключилось с Багуном, пострадавшие от его беспредела открыто признались, что он их тоже обчистил, и, не видя его мешка, обрисовали свои вещи, которые тот присвоил. А то, что осталось, забрал себе Лиса, поделившись, как и положено, с Бесиком.

Здесь необходимо пояснить, что творимый Багуном беспредел не приветствуется в криминальном мире, тем более в местах лишения свободы. Отобрать по беспределу, тем более украсть у такого же, как ты, зэка считается самым большим злом, и наказание следует беспощадное, вплоть до того, что такой обычно объявляется «крысой» и довольно часто опускается, то есть он становится «петухом» и загоняется в стойло «девочек». Так что Багун получил то, что и заслужил…

После тщательной проверки в медсанчасти и выявления заразных больных, которых изолировали по принадлежности — кого в санчасть, кого в туберкулёзный барак, — остальных вновь прибывших зэков, признанных местными «лепилами», то есть медиками, «практически здоровыми», довольно большими группами выводили из карантинного барака и отводили в административное здание на распределение по отрядам.

То, как это происходило со мною, очень поучительно…

Нас подвели к двухэтажному зданию и приказали стоять перед главным входом в двойной шеренге, внутрь заводили по пять человек, которых вызывал по списку Старший Нарядчик зоны. К примеру: зашло пять человек, остальные ждут строем, вышли четыре, Старший Нарядчик снова называет пять фамилий, и так до тех пор, пока в здании не побывает каждый. И происходило это в конце февраля, то есть при температуре в двадцать градусов мороза. И снова мне повезло — мою фамилию назвали во второй пятёрке…

В кабинете на стульях вдоль стен сидели несколько офицеров. Как выяснилось, это были Начальники отрядов, «Старший Кум», заместитель Начальника колонии по режиму, Начальник промзоны и сам Начальник зоны, сидевший во главе стола.

Опираясь на костыль, я прошёл в центр кабинета, куда мне указал глазами седоватый подполковник — почему-то я сразу догадался, что это и есть «Старший Кум», по фамилии Буш, — он сидел рядом с Начальником зоны. По табличке на двери кабинета я понял, что сидящий во главе стола — «Хозяин» зоны, большой «любитель» тапочек, полковник Степанцов.

— Доценко Виктор Николаевич, сто семнадцатая, часть вторая, шесть лет строгого режима! — привычно представился я.

Полковник Степанцов внимательно просматривал какие-то документы на столе, и мне пришлось терпеливо ждать, когда он обратит на меня внимание.

Наконец он поднял глаза, но взглянул не на меня, а на мой костыль.

— Это что такое? — спросил полковник, кивнув на мой посох. — Можно посмотреть?

— Конечно. — Удивлённо пожав плечами (неужели полковник впервые видит костыль?], я доковылял ближе к нему и протянул костыль.

Полковник взял его и тут же, не глядя, прислонил к стене за спиной.

— Простите, гражданин Начальник, но я же не могу без него ходить! — глуповато улыбаясь, проговорил я, уверенный, что с его стороны это просто нелепая шутка.

— Константин Фёдорович, — обратился он к подполковнику, «Старшему Куму».

Его фамилия была Буш, но имени-отчества я не запомнил, поэтому пусть будет Константин Фёдорович.

— Завтра на утренней проверке на плацу отберите все костыли и палки — здесь не медицинский санаторий, а колония строгого режима! — не обращая на меня никакого внимания, недовольно проговорил он.

— Будет исполнено, товарищ полковник! — спокойно ответил «Старший Кум».

— Я слышал, что у тебя высшее образование? — спросил вдруг Степанцов.

— Да…

— Какое?

— Экономическое!

— Так… — довольно кивнул полковник. — Я слышал, что у тебя есть и второе высшее образование?

— Да…

— Какое?

— Режиссёрское…

— Отлично! — снова кивнул «Хозяин».

А в глазах засветилась такая радость, словно он увидел нечто приятное и уникальное, потом оглядел присутствующих и возбуждённым, торжественным голосом, словно награждал меня государственной премией, произнёс:

— Зачисляю тебя в четвёртый отряд — будешь ящики колотить! — Он даже громко хохотнул, видно очень довольный своей шуткой.

— Но, товарищ полковник, у него, же одна рука не работает… — возражающим тоном начал моложавый капитан, однако Степанцов его оборвал:

— Ничего, вылечится! Пару раз норму не выполнит, в ШИЗО посидит — там быстро вылечится! — злорадно усмехнулся полковник и тут же «забыл» обо мне. — Следующий!..