Семь красавиц - [23]

Не улыбкой   сладкой только и красой она, —

Нет, — она в любой науке столь была сильна,

Столь искушена, что в мире книги ни одной

Не осталось, не прочтенной девой молодой.

Тайным знаньям обучалась; птиц и тварей крик

Разумела, понимала, как родной язык.

Но жила, лицо скрывая кольцами кудрей,

Всем отказом отвечая сватавшимся к ней.

Та, которой в мире целом равной не сыскать,

Разве станет о безвестном женихе гадать? —

Но когда молва по свету вести разнесла,

Что с высот Ризвана к людям гурия сошла,

Что ее луна и солнце в небе породили,

А созвездья и планеты молоком вскормили, —

Каждый был великой страстью к ней воспламенен,

И мольбы любви помчались к ней со всех сторон.

Взять один пытался силой, золотом другой,

Ничего не выходило. Падишах седой,

Видя дочки непреклонность, выбился из сил, 

Но спастись от домогательств средств не находил.

А красавица, которой был на свете мил

Только мир уединенья, чьей душе претил

Пыл влюбленных, отыскала гору в тех краях —

Крутобокую, с вершиной, скрытой в облаках.

Замок на горе воздвигла, где клубится мгла...

Скажешь ты: на круче горной выросла скала.

И она отца просила — отпустить ее,

Тот, хоть не желал разлуки, детище свое

Отпустил: как соты меда, спрятал в замке том,

Чтоб назойливые осы не влетали в дом.

Этот замок над обрывом каменным стоял,

В небо бронзовые башни грозно он вздымал.

В высоте над облаками он витал, как сон,

Опоясан пропастями, крепко защищен.

И оттоль княжна разбою тропы заперла,

Глотки алчные заткнула, хищных изгнала.

Ведь она в любой науке сведущей была,

Чудеса умом крылатым совершать могла.

Тайну всех светил небесных, мудрая, прочла,

И на тайну тайн арканом мысль ее легла.

Знала, что сухим и влажным делать надлежит,

Отчего вода пылает, пламя холодит,

Знала, что даруют звезды, что судьба творит,

Отчего, как яркий светоч, разум наш горит.

Отчего он, словно солнце, светит нам в пути;

Знала все, что может людям пользу принести.

Но когда в том замке стихли все тревоги в ней,

Диво-дева отвратила душу от людей.

И поставила у входа в горное нутро

Много грозных талисманов, созданных хитро.

Из гранита и железа — замка сторожа

Высились, мечи в ладонях кованых держа.

Смельчака, который входа в замок тот искал,

Талисман — меча ударом — тут же рассекал.

Кто дерзнул проникнуть в замок, сразу погибал.

Лишь один привратник тайну талисманов знал.

Этот, в тайну посвящений верный страж ворот,

Знал, куда ступать, и шагу вел особый счет.

Если бы со счета сбился хоть однажды он,

Сталью грозною мгновенно был бы поражен.

А врата твердыни, к небу высившей отвес,

Для людей незримы были, как врата небес.

Если б самый мудрый зодчий их сто дней искал.

Все же их, как врат небесных, нам не указал.

И была хозяйка замка — пери красотой —

Рисовальщицей китайской царской мастерской.

Челке гурии подобной — был калам ее

Полем раковин, дающим перлам бытие.

И княжна однажды краски и калам взяла,

В рост на белый шелк свой образ светлый нанесла.

На шелку, как бы из света, тело соткала,

И в стихах прекрасных надпись, как узор, сплела:

«Если в мире кто желает мною обладать

И твердынею, которой силою не взять,

Пусть, как бабочка, бесстрашно он летит на свет,

Пусть он будет храбрым. Места здесь для труса нет,

Жаждущий добычи этой, знай — тебе нужна

Жизней тысяча и больше, а не жизнь одна.

Пусть вся жизнь на трудный будет путь устремлена,

И четыре ты условья соблюди сполна:

Имя доброе, во-первых, доброту имей.

Во-вторых, умом раскинув, победить сумей

Чары грозных талисманов, ставших на пути,

В третьих, — коль, разрушив чары, сможешь ты пройти,

То найди ворота. Мужем станет мне лишь тот,

Кто ко мне не через крышу, через дверь войдет.

И четвертое: направься в город. Буду там

Ждать тебя я и загадки трудные задам.

Только тот, кто все условья выполнит вполне,

Только тот отважный витязь мужем будет мне,

Тот, кто все мои условья превозможет, — он

Сокровенным камнем счастья будет одарен.

Но погибнет тот, кто, взявшись, дела ее свершит.

Пусть он был велик, — унижен будет и убит.

И, в таком порядке надпись заключив, она

Слуг покликала. И, свиток им вручив, она

Отдала приказ: «Идите к городским вратам,

Этот свиток пригвоздите к городским вратам.

Пусть любой — и кто б он ни был, — лик увидев мой,

Пожелает, чтобы стала я его женой.

Пусть прочтет мои условья и сюда придет,

Овладеет мной и замком или же умрет».

К городским воротам лунный образ прикреплен,

Кто его хоть раз увидел — навсегда влюблен.

И молва о нем все страны мира обошла,

Вновь князей и падишахов с места подняла.

Бросив трон, презрев величье, из любой страны

Скачут, притчей необычной воспламенены.

Этих нрав сгубил горячий, молодость — других.

Всякий жизнь бросал на ветер. И не стало их.

Всякий, встав на путь опасный, был уж обречен.

Радуя врагов, несчастный — шел на гибель он.

Как бы кто ни домогался, как бы ни хитрил, —

Ни единый талисманов тайну не открыл.

А иной, познавший мощь их, муж — умом глубок —

Разбивал два-три, но прочих превозмочь не мог.

Свой позор, свое бесславье видя, шел под меч.

Там голов прекрасных, юных много пало с плеч.

Избавленья иль пощады было ждать нельзя:

учителю поведал, ничего не скрыл.

И старик его заветным знаньем подарил.