Семь баллов по Бофорту - [53]
После бани Николай Константинович, конечно, потчевал чайком. Он был озабочен: готовил ответственные материалы в Ленинград.
— Ну, Николай Константинович, загостились мы у вас. Завтра в путь…
— Да, обещали вездеход из Сомнительной. Только ой ли — «Комсомольск» подошел! — Зайцев тянул из блюдечка чай и жмурился от удовольствия, представляя, видно, что творится сейчас в Сомнительной. Ему ли, прозимовавшему в Арктике двадцать восемь лет, не знать, что сейчас там творится! Мы заерзали на стульях, не зная, что предпринять: мы-то ни разу не видели, как встречают единственный в году пароход.
Наутро гремел настоящий ураган. Напрасно мы висли на окнах и бегали, пригнувшись, в Ушаковский.
— Готовлю на вас обед, все одно не будет вездехода, — посмеивалась Лида Липочкина, глядя на наши страдания. — Погостите еще недельку-другую, или мои булочки надоели?
Осеннее небо как антрацит. Дома редко разглядываешь небо. А здесь, просыпаясь, сразу бежишь босиком к окну и долго стоишь, запрокинув голову. И, отправляясь спать, внимательно присматриваешься к звездам: подмигивают или светят чисто? Прав был все-таки капитан Биллингс, говоря о Чукотке:
«Климат самый несносный: до 20 июля неприметно лета, а около 20 августа приближение зимы во всем уже является…»
Вечером мы поднялись в Ушаковский. От ветра слезы застывали на глазах. У той самой избенки, где ночевал в первый день Харитонов, тарахтел С-100 со смешной железной тележкой на высоких губчатых колесах. С крыльца то и дело, стуча сапогами, сбегали голые по пояс парни, очевидно строители, хватали ведро с углем или водой и исчезали в дверях, выпустив плотный ком пара. Мы с ходу впихнулись в переполненную комнатенку. Там было человек десять, полуголых, разморенных жарой. Ребята смущенно пересмеивались. Но нам, откровенно говоря, было не до этикета.
— Здравствуйте! Куда трактор?
— Здравствуйте, коли не шутите. В Сомнительную.
Сзади галантно подставили колченогую табуретку:
— Погрейтесь, отдохните…
— Нас возьмете?
— К сожалению, не могу, — механик, желтый от усталости, с видимым огорчением покачал головой. — Рад бы, но не могу — нас четверо, а в тележке ведь вы не поедете.
Я представила этот железный гроб на колесиках.
— Конечно, поедем в тележке! — сказал Роман.
— Если б не ветер… — неуверенно начала я.
— Ну, вам мы, пожалуй, найдем местечко в тракторе, — сдался механик, — кто-нибудь сядет на пол. А вот молодой человек…
Парни стали примерять Харитонову свои ушанки: штормовой ветер при минус пятнадцати — это чувствительно и для бывалых островитян.
Николай Константинович чуть смутился, когда мы ворвались в комнату собирать рюкзаки. Перед ним лежала фотография — сын Женя с внучкой Оленькой. Как бы невзначай он прикрыл ее газетой. Мы знали, что у Зайцева есть сын Евгений, родившийся на мысе Челюскина. Он бывал у отца на разных зимовках и закончил арктическое училище по специальности гидролога. Работать Евгений остался в Москве, в исследовательском институте. И непонятно было, одобряет или нет Николай Константинович поступок сына. С одной стороны, так спокойнее, а с другой — может, втайне мечтал, что подрастет сын, выучится и будет работать бок о бок с отцом в Заполярье.
Рядом с прикрытой газетой фотографией лежала свежая телеграмма: «Оленьку отдали ясли выезжаю тебе целую Ирина». Жена. Эта при первой возможности всегда перебиралась к нему.
— Едем! — хором выдохнули мы. — Удачной вам зимовки!
— Погодите! — Зайцев засуетился, пошел в сени и вернулся оттуда с двумя грандиозными овчинными тулупами.
— Вот так-то надежнее будет! — удовлетворенно сказал он. — Примерьте-ка шубеечки.
Окинул нас, затонувших в тулупах, по-женски придирчивым взглядом:
— Хорош! В Сомнительной сдайте на метеостанцию. Ну, как говорится, с богом! В Москве будете — Женьке позвоните…
Он вышел на крыльцо в своих мягких домашних туфлях. Ветер поставил дыбом тщательно подстриженные волосы. Когда мы, поскальзываясь под тяжестью рюкзаков, отбежали уже метров двести, Николай Константинович что-то закричал. Мы остановились, но он досадливо замахал рукой: идите, идите! «Ечку ить», — донес ветер. Переглянувшись, мы засмеялись: «Чаечку не успели попить!»
Трактор пыхтел, выпучив зажженные фары. Все уже были на местах. По нетерпеливо клацающим тракам я пробралась в кабину. Подождали, пока Роман умостится в железном кузовке. Двинулись. Тележка запрыгала за нами, как гигантская черная жаба. Лучше уж было не оглядываться. Иногда механик, сидевший за рычагами, останавливал трактор, выскакивал и заглядывал в тележку. Возвращался, усмехаясь:
— Жив еще!
Мне виден был огонек харитоновской папиросы. Он то проваливался вниз, то взлетал выше нашей кабины. И кто придумал ездить по тундре на колесах?
Шесть часов спустя, разминая затекшие ноги у дверей гостиницы, Харитонов дал нам интервью как испытатель, участвовавший в опробовании новой машины:
— Педантичный рентгенолог, просветив меня, тут же ушел бы на пенсию.
Было два часа ночи. В гостинице, прежде полупустой, все было увешано кожаными куртками. По комнатам перекатывался храп. Что за нашествие, откуда?
Утро пришло детское, как новогодняя сказка, где кристаллами горного хрусталя вырастают ледяные замки и мальчики в красных сапожках спасают большеглазых снегурочек, заплутавшихся в зимнем лесу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга известного вулканолога и путешественника включает три произведения: «Запах серы», «Ньирагонго», «Двадцать пять лет на вулканах мира». Это живой и увлекательный рассказ о вулканах различных континентов.
Здравствуй! Я — автор этой книги, Антон Кротов. Мне двадцать лет. В этом году мы с Андреем Винокуровым добрались из Москвы в Магадан и благополучно вернулись обратно, преодолев 21.500 км. При этом более 20 000 км мы проехали автостопом, гидростопом, на электричках, в кабинах локомотивов, впрашиваясь в пассажирские поезда и другими «научными» способами…
«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.
Только русская девушка, только одна, только в Азии — рецепт невероятного литературного коктейля! Еще никогда жанр путевых заметок не был таким захватывающим.В ее голове родилась Идея — пройти в одиночку пять восточных стран, познать секрет «азиатского притяжения». Разорвать цепи привычного окружения, покорять все преграды на пути, бросаться навстречу приключениям, ничего не боясь!«Азиатское притяжение» — еще и ценное пособие по самоорганизации путешествия. На полгода по разным странам или на две недели в Таиланд — неважно, главное — теперь вы сможете это сделать сами.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.