Семь баллов по Бофорту - [51]
15 августа. Сегодня двадцать лет, как я переступил полярный круг. В тридцать восьмом высадился со «Сталинграда» на мыс Челюскина. С тех пор и носит меня по арктическим морям.
21 августа. Первый заход солнца. Покатило на зиму. Очень тяжелые льды. Пароходы пришли на Диксон с опозданием в две недели.
26 августа. Караван все еще в проливе Вилькицкого. По ночам уже сильные заморозки. На льдине, что села на мель, лежит штук сто моржей — перед дорогой на юг наслаждаются отдыхом, а мы — ими. Лед от берега почти не отходит. Не прорваться к нам пароходу…»
За островом Жохова последовал Мостах, тоже суровый, тоже крохотный, но все же не такой далекий остров.
Вот одна страничка из мостаховского дневника:
«3 августа 1961 г. Ночью ветер был до 20 метров в секунду. Море бушует.
4 августа. Мне присвоено звание Героя Социалистического Труда. Уйма поздравительных телеграмм. Весь день хожу как в тумане. Получил два письма от Ирочки.
7 августа. Второй день на вахте. Концерт для Героев не слышали — видно, мешает ветер…»
Дневник Николай Константинович вел аккуратно, писал разборчивым округлым почерком, как в своих приходно-расходных книгах. Ни о каких ЧП не упоминалось. Все больше о печках и картошке. Поначалу это удивляло. Но прошло несколько дней, задул в бухте Роджерса штормовой ветер, и, сидя в натопленной комнатке с ковриком, мы поняли, что настоящий арктический подвиг не совсем то, что нам представлялось. Нелегко пережидать в заледенелом сугробе пургу, еще труднее шагать навстречу осатанелому ветру, падать, терять сознание и снова вставать и идти. Но пожалуй, труднее всего, вопреки пургам и полярной ночи, вопреки апатии и предательски мудрому «и так переживем» — сделать так, чтобы на «полярке» всегда было чисто и тепло, чтобы светило электричество, топилась баня, не врали приборы и каждый чувствовал себя как дома. За это, очевидно, и дали Николаю Константиновичу Героя: за аккуратность, заботливость, за то, что в любых обстоятельствах умел поднять великий коэффициент работоспособности — быт.
— А сейчас чаек будем пить, жаль лимончика нет, — хлопотливо звучит по вечерам.
В этих «еньках» «ечках», «шечках», поначалу забавлявших нас, непонятное для «материковских» благоговейное уважение к вещам. Потому что в каждом здешнем лимоне — минимум двадцать тысяч километров пути, тревога затираемых льдами пароходов, годовое ожидание зимовщиков. Цена вещей — как жаль, что мы редко думаем об этом!
Ветер крепчал день ото дня. Тяжеловесные стамухи покидали свои пьедесталы и отправлялись в свободный дрейф. Вода из лагуны захлестывала косу — того гляди, затопит «полярку». А за лагуной — смотреть страшно — пролив кипел, будто его подогревали. Врангель — чемпион ветров. Баллы Бофорта начинаются здесь с седьмого. Роман, заинтересованный своеобразной иерархией ветров, выписал баллы Бофорта в блокнот:
«10—12 метров в секунду (6 баллов) — сильный ветер; 13—15 метров в секунду (7 баллов) — крепкий ветер; 16—18 метров в секунду (8 баллов) — очень крепкий ветер; 19—21 метр в секунду (9 баллов) — шторм; 23—25 метров в секунду (10 баллов) — сильный шторм; 26—28 метров в секунду (11 баллов) — жестокий шторм; 34—40 метров в секунду (12 баллов) — ураган».
На Врангеле бывает и шестьдесят метров в секунду. Тогда обнажается от снега земля, и камни, поднятые в воздух, бомбардируют стены домов.
Было не больше семи баллов, но антенны выли, как ездовые собаки, посаженные на цепь. И даже полярная сова, с виду совершенно невозмутимая, распушила, как оренбургскую шаль, сизое оперение. Ее желтые круглые глаза гипнотизировали черными провалами зрачков. Собаки жались к домам. Резко холодало. Нас отреза́ли от мира лед, небо, шторм.
Мы бродили по обрывистому черному берегу, глянешь вниз — сердце обрывается. Врангель дрейфовал среди льдов, как корабль, потерявший управление. Был и флаг корабля — резной железный стяг на старой железной мачте. У мачты маленькая ржавая табличка: «Флаг СССР поднят на о. Врангель н-ком экспедиции на канлодке «Красный Октябрь» Б. В. Давыдовым. 1924 г. 20 августа». И ниже: «Отремонтирован в 1934 г. 27 августа л/к «Красин», начальник экспедиции на «Красине» Н. И. Смирнов». Черная скала отвесно уходит в море. Мачту видят все, кто входит в бухту Роджерса. В остервенелых порывах ветра поскрипывает флаг. Он как вызов свинцовому небу и морю, нахмуренным голым сопкам. Он в бою, и бой этот закончится нескоро.
Недалеко от мачты три могилы. Крайняя — врача Вульфсона. Воспользовавшись ледяной блокадой, один из начальников «полярки» на Врангеле возомнил себя диктатором, стал унижать и запугивать людей, требовать рабского повиновения. Врач Вульфсон не захотел повиноваться. За ним взбунтовались и другие. Тогда по приказу начальника зимовки Вульфсона заманили в тундру и убили. Начальник зимовки надеялся на полную безнаказанность: Врангель оставался недоступным. Но скрыть преступление не удалось. Вся страна узнала о беззаконии, учиненном на самой дальней советской зимовке. Начальник станции был отдан под суд. Вульфсон все-таки победил.
«Непартийному большевику, погибшему от руки убийц в зимовку 1934—35 гг. в борьбе за советские принципы освоения Арктики. Д-ру Ник. Льв. Вульфсон от Главсевморпути и политуправления» — написано на запорошенном снегом памятнике.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга известного вулканолога и путешественника включает три произведения: «Запах серы», «Ньирагонго», «Двадцать пять лет на вулканах мира». Это живой и увлекательный рассказ о вулканах различных континентов.
Здравствуй! Я — автор этой книги, Антон Кротов. Мне двадцать лет. В этом году мы с Андреем Винокуровым добрались из Москвы в Магадан и благополучно вернулись обратно, преодолев 21.500 км. При этом более 20 000 км мы проехали автостопом, гидростопом, на электричках, в кабинах локомотивов, впрашиваясь в пассажирские поезда и другими «научными» способами…
«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.
Только русская девушка, только одна, только в Азии — рецепт невероятного литературного коктейля! Еще никогда жанр путевых заметок не был таким захватывающим.В ее голове родилась Идея — пройти в одиночку пять восточных стран, познать секрет «азиатского притяжения». Разорвать цепи привычного окружения, покорять все преграды на пути, бросаться навстречу приключениям, ничего не боясь!«Азиатское притяжение» — еще и ценное пособие по самоорганизации путешествия. На полгода по разным странам или на две недели в Таиланд — неважно, главное — теперь вы сможете это сделать сами.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.