Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - [11]
— Детей надо покормить, — строго сказал я.
— Я не умею обращаться с детьми!
— Учись. Ничего сложного в этом нет.
— И не собираюсь! Вот когда будут свои дети…
— Это — мои дети! — зло процедил я. Мальчишки в две глотки орали на всю квартиру. — И их надо покормить.
— Что еще им надо сделать? — ехидно скривилась она.
— Помоги мне, их надо покормить.
— Ты их притащил, ты их и корми. Или ты решил облагодетельствовать детей всех нищих?
Я чуть не двинул ей по морде. Удержался с огромным трудом.
— Ты мне поможешь?
— Нет! Нет! Нет!
— Ну и иди к черту!
Я подогрел воду, развел смесь и попытался накормить мальчиков. Близнецы категорически отказывались есть. Дэнни крутил головой и проливал содержимое бутылочки, Алекс к соске даже не присасывался. Я качал их, рассказывал сказки, совал в рот соски — бесполезно. Чтобы не слышать детские крики, Сью сделала телевизор на полную мощность. Меня это жутко бесило. Еще через час я готов был разбить телевизор о ее голову, а детей выкинуть в окно. Выхода не было, надо признать поражение и позвонить Мари. Я вспомнил ее затравленный вид вчера, ее жуткие синяки под глазами сегодня, и понял, что… Да черта с два! Чтоб я с двумя горлопанами не справился!
— Мам, мам, привет, мам… Приезжай, пожалуйста, а. Я не могу больше, мам. Они орут и орут… Я сойду с ума, мам…
К маминому приезду в квартире стало тихо хотя бы на телевизор. Поняв, что я не собираюсь отвозить детей обратно, Сьюзен сама уехала к родителям. По крайней мере, теперь я знаю, как она относится к детям. И не могу сказать, что это плюс в ее копилку.
Мама достаточно быстро успокоила Алекса, сказав, что он всего лишь хотел пить. Напившись, он сыто выпустил воздух и отрубился. С Дэнни было хуже. Он категорически отказывался успокаиваться, орал, сучил ножками и явно проявлял беспокойство. К тому времени я уже настолько устал, что, казалось, вырублюсь следом за Алексом. Малыш лежал у меня на груди и забавно сопел, сладко причмокивая губками.
— Он какал? — спросила мама.
Я пожал плечами.
— Утром не знаю, а днем нет.
— Понятно, — вздохнула она. — Животик болит у маленького. Противный Том не проследил, покакать не помог…
Противный Том мысленно умолял маму только об одном, чтобы она осталась на ночь, иначе он тоже сейчас будет орать и сучить ножками.
Я отказался смотреть, что мама делала, чтобы избавить ребенка от такой деликатной проблемы, как запор, зато результат не заставил себя долго ждать. Через несколько минут дом наполнился тишиной. Мама аккуратно сняла с меня пригревшегося Алекса и переложила его поближе к Дэнни. Алекс попробовал возмутиться, но близость брата подействовала на него успокаивающе. Он лишь недовольно пискнул и снова затих.
— У меня состояние дежа-вю, — ласково улыбалась мама, глядя на детей, оккупировавших постель дяди. — Я чувствую себя на тридцать лет моложе. Надо же какие у вас сильные корни. Мне так и хочется одного назвать Томом, а другого Биллом. Даже характеры похожи. Ты был более спокойным и независимым, как Дэнни, а Билл всегда был ласковый и истеричный, как Алекс. Я очень благодарна Мари, что она не забрала детей и не уехала к родителям в Канаду или Россию, хотя лично я так и сделала бы — забрала детей и свалила подальше от их отца-кукушки. Каулитцы должны расти в своей семье. Даже если их отец оказался… — мама грустно вздохнула. Я заметил, как дрогнули ее губы. Она резко отвернулась, словно стыдясь моего взгляда.
— Все равно она могла подать заявление в суд на установление отцовства и обязать Билла платить ей алименты.
— Зачем? — хитро глянула на меня мама, выпроваживая из спальни и закрывая за собой дверь. — Мария очень умная девушка. Нет отца — нет проблем. Дети только ее. Куда хочет — туда летит, хоть завтра, хоть послезавтра, хоть в данный момент, и никто ей не указ, не надо ни за кем бегать, не надо никого умолять дать разрешение. Отсутствие записи в графе «Отец» и их российское гражданство решило многие ее проблемы, а Биллу и нам только создало. Мы никто для этих детей. Она может сейчас позвонить в полицию и сказать, что ты их украл.
— Мам, о чем ты? — возмутился я. — Какая полиция? Какое гражданство? Какой «забрать и уехать»? Ей жрать нечего! Ты видела ее холодильник? Там же мышь сдохла от голода!
Мы ушли в столовую. Мама провела быструю ревизию в холодильнике, выясняя, чем меня можно накормить. Усмехнулась, увидев стратегический запас пиццы. Освободила одну из упаковки и закинула ее в микроволновку.
— Том, проблемы с деньгами в случае с Мари — это очень временные проблемы. И ты это отлично знаешь. И еще ты отлично знаешь, что она сама в состоянии заработать на содержание себя и детей. Ты же не думаешь, что она будет сидеть дома и ждать милости от твоего брата? Пока у нее есть, за что цепляться здесь, в Германии, она будет торчать в стране, и будет позволять нам общаться с детьми. Как только последняя ниточка оборвется, Мари мгновенно упорхнет, только ее и видели. Именно поэтому я всеми силами пытаюсь ей показать, что у нее тут есть семья и она может на нас рассчитывать.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь. И уже тот факт, что она пришла к тебе ночью с детьми, а не к кому-то еще, говорит о том, что она считает нас своей семьей, даже не смотря на мужа-кукушку. Ты ведь останешься, да? — жалобно сложил я брови домиком. Маму всегда подкупало подобное выражение лица.
Ты когда-нибудь знакомилась с парнем, в котором бы прекрасно уживался и Демон ночи, и Ангел дня? Когда-нибудь видела живого питекантропа? А может, мечта-всей-твоей-жизни падала в твои объятия? Карусель жизни раскручивается все быстрей, уже невозможно уследить за событиями, невозможно устоять на месте. На старт, внимание, марш! Беги! Сегодня сама судьба раскрывается перед нами!
Молчание — золото! Это я теперь точно знаю! А еще я знаю, что иногда лучше не оказываться в нужном месте в нужное время, потому что проблем потом не оберешься. Вот вроде бы приведешь в дом потерявшуюся собаку, подслушаешь разговор брата с подружкой, и добро пожаловать, неприятности! Конечно, я — воин, а значит должна иметь выдержку, чтобы не вестись на провокации, силу, чтобы выдержать испытание, и холодный ум, чтобы трезво оценивать ситуацию. Но что делать, когда против тебя ополчился весь мир, и только подруги не дают тебе упасть в пропасть отчаянья?
Наверное, я не могу без приключений! Они так и липнут ко мне. Началось все с того, что Поэт пропал. Только представьте, что со мной было! А потом он стал странно себя вести, и я подумала, что его околдовали. Я решила во что бы то ни стало спасти любимого, но чуть было не попалась в лапы Черной Королевы и вероломной гадалки. Остается надеяться только на колоду Таро, духов и лучших подруг.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Известная немецкая рок-группа Токио Отель приехала в Москву и им необходим переводчик....
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.