Сексуальное учение Нефритового дракона - [62]

Сказав это, он снова отвернулся от меня и ушел прочь в развевающихся синих одеждах так быстро, словно бы взлетел и исчез в небе, хотя на самом деле он просто ушел дальше по коридору.

И тон его, и поведение сильно отличались от того, что я о нем помнил. Он говорил так, будто мы встретились с ним впервые, и выглядел так ярко, величественно и строго, а я помнил его таким обыкновенным, беззаботным и радостным... Интересно, думал я, может быть, за прошедшие два года он достиг истинного бессмертия и каждая часть его тела претерпела трансформацию? Что-то, безусловно, произошло, поскольку он, честное слово, выглядел намного мудрее, моложе и здоровее.

Юный послушник жестом предложил мне следовать за ним, так что я поднял свой мешок и молча пошел следом, пока мы не прибыли в небольшое здание, расположенное в дальней части принадлежавшей храму земли. Он подвел меня к одной из десяти дверей, затем отступил назад, трижды поклонился в пояс, улыбнулся и сказал:

—      Добро пожаловать. Я приду к тебе позже, чтобы посмотреть: вдруг что-то тебе понадобится, и сделать твое пребывание здесь более приятным.

С этим он покинул меня, и я вошел в маленькую комнату.

Комната представляла собой маленькую, отделанную деревом спальню. Верхняя часть спинки кровати, с деревянной резьбой ручной работы, была украшена образами Восьми Бессмертных. Сквозь тонкую ткань, покрывающую кровать, я рассмотрел тонкий ватный матрас, аккуратно скатанное одеяло и два бруска, один из них в форме полумесяца; я подумал, что он используется как сиденье для медитации. В комнате было еще только два предмета мебели: стойка с тазиком для умывания и ящик для хранения одежды и личных вещей.

Самой замечательной частью комнаты, однако, было большое круглое окно. На его решетке висел символ долголетия, нарисованный на промасленной рисовой бумаге, красиво просвечивающей желтым от солнечного света, льющегося снаружи. Подойдя к окну, я осторожно раздвинул перегородки и увидел ухоженный сад камней, обрамленный плотно растущим бамбуком и украшенный деревцем можжевельника, кроне которого была придана форма плывущих облаков.

По сторонам окна висели две прекрасные картины-свитка. С правой стороны располагался портрет бессмертного даоса Лю Дун Биня, а с левой висел превосходный образчик каллиграфического письма, выполненный рукой учителя Чана. Надпись представляла собой два иероглифа — «цзы» и «рань», значение которых было «жить согласно природе» или «просто так». Иероглифы были выписаны четко и крупно. Под окном на маленькой полочке стоял бронзовый треножник для воскурения благовоний, рукоятки которого представляли собой двух драконов.

Я сел на край кровати, чувствуя огромную благодарность учителю Чану и его щедрости, — ведь он предложил мне такие спокойные и прекрасные условия для работы над собой и самосовершенствования. На тот момент я и не представлял, как долго я здесь пробуду и что ждет меня впереди.

По совету учителя Чана я раскатал кроватный матрас, чтобы отдохнуть, но провалился в глубокую дрему и спал так мирно, как не спал годами. В этом послеобеденном сне я видел учителя Чана, который подошел к моему окну. Он посмотрел на меня с широкой улыбкой и сказал:

— Наконец-то ты возвратился, так лови за хвост свою удачу.

За несколько последующих лет я многому научился, практиковал внутреннюю алхимию и особенно медитативные техники, но создать в себе эликсир бессмертия мне не удалось. Живя там, я занимал свое время ежедневной работой на огороде, поскольку обнаружил, что получаю от этого истинное удовольствие. Храм Небесных врат, как и большинство даосских заведений, не имел никакой формальной структуры; по большей части каждый монах делал то, что ему нравится или к чему он имел призвание, пока его действия не беспокоили других обитателей и не вредили храму. Каждый монах был волен придерживаться тех практик, занятий и увлечений, которые, по его мнению, будут полезными для его пути. Поскольку я наполнил храмовые сундуки щедрыми приношениями, я не обязан был заниматься физическим трудом. Но в уходе за огородом и в наблюдении за пейзажем я нашел свое счастье, так что со временем это превратилось в мою исключительную обязанность.

Земли храма насчитывали около сорока акров, и треть этой площади занимали пять главных зданий. Главный двор, выложенный камнем, располагался сразу за основными воротами. Во двор выходил главный зал, поделенный на три секции: в центральной располагался алтарь Трех Чистых Духом, в правой — алтарь Лю Дун Биня, а в левой — самый интересный алтарь, посвященный Си-ван-му и трем бессмертным девам. Слева от главного зала располагалось длинное здание, в котором находились кухня, кладовые, комната для работы с травами, библиотека, уборные, ванные комнаты и комната, в которой вершились все хозяйственные дела храма. Помещения справа от главного зала были поделены на две секции: в дальнем конце располагались жилые покои, отведенные для гостей, зал для медитаций, комната оракула и палата для пациентов, где учитель Чан практиковал свои целительские методики, включающие акупунктуру, лечение грибами и травами, а также массаж. За главным залом располагался внутренний дворик, где монахи занимались упражнениями с мечом и кун-фу. За внутренним двором были два здания, утопающие в высоких соснах, ивах и бамбуковых деревьях, и именно здесь жили постоянные обитатели храма.