Сексуальное учение Нефритового дракона - [61]

Три месяца спустя сестра моя вышла замуж и оставила наш дом, моего отца убили разбойники, и на моих руках оказалось семейное дело. По своему характеру я не был склонен к подобного рода занятиям, так что дело очень пострадало от моего управления. Через год моя мать тоже умерла, причиной смерти моя сестра Мэй Сюнь считала разбитое сердце. С матерью мы никогда не были близки; я уважал и почитал ее, равно как и она меня, но в наших отношениях все время чего-то не хватало. Часто я думал, что она попросту была разочарована слабостью моего здоровья и мною самим. Несмотря на это и на то, что я не плакал, когда умер отец, которого я сильно любил, после смерти матери я плакал очень много и чувствовал себя ужасно одиноким.

В следующем году моя младшая сестра ушла из семьи и соединилась со своим женихом. Я не был намерен обитать в семейном доме вместе с любовницами моего отца, которые вызывали у меня отвращение и чьи эгоистические препирательства и постоянные жалобы о том, как они страдали при жизни моего отца, я больше не мог выслушивать. Этими разговорами они ошибочно пытались завоевать мою симпатию, чтобы завладеть вещами и деньгами, на которые у них не было права. Однажды вечером, когда они наконец осознали, что меня не трогают их лживые жалобы и жертвенный вид, они решили бежать из дома, что и сделали этой же ночью, забрав с собой часть драгоценностей моей матери и другие вещи. Я радовался, что больше никогда не услышу их высокие, резкие голоса.

Оказалось, что жить в одиночестве довольно спокойно, но в то же время и сложно. Я практически разрушил семейное дело, поскольку каждый день долго предавался медитации. В конце концов мне пришлось распродать имущество семьи, и, поскольку мне некуда больше было идти, я решил пожертвовать остатки денег от продажи имущества учителю Чану в храме Небесных врат в надежде, что мне позволят там жить. Я твердо решил стать монахом-даосом и провести свои дни в спокойствии и удалении от мира, в котором я видел куда больше потерь и страданий, чем даров и счастья.

Храм Небесных врат

Стоя напротив главных ворот храма Небесных врат с одним мешком, в котором хранились самые нужные личные вещи, я размышлял, что же сказать учителю Чану, когда он обратит на меня свой взор. Прошло больше двух лет с того момента, когда я потихоньку выбрался из задней калитки за храмовые стены и убежал прочь, поняв, что учитель Чан знает о моей склонности подглядывать за своей сестрой Мэй Ли. Несколько раз, возвращаясь от учителя Чана, отец сообщал мне, что настоятель справлялся о моем здоровье. Когда отец оправдывался тем, что я не люблю выходить на улицу, учитель Чан каждый раз от всей души предлагал ему помочь мне восстановить здоровье, если я останусь с ним в монастыре на несколько месяцев. Частично из чувства стыда, частично оттого, что я не хотел отказываться от радостей жизни рядом с Мэй Ли, я всегда находил предлог, чтобы отказаться от этого. Но теперь жизнь моя сильно изменилась, и я полагал, что единственный путь к счастью для меня ведет за суровые каменные стены и ярко-красные лакированные двери храма Небесных врат.

Столько раз я воображал, как захожу в храм и иду прямо к учителю Чану, чтобы рассказать ему о своем твердом намерении стать монахом-даосом, — так ребенок со всех ног мчится к отцу с хорошими новостями.. . Я представлял его широкую улыбку и выражение радости на лице, а потом как он отводит меня в назначенную мне комнату, где я смогу вести спокойную жизнь бессмертного. Но теперь, когда я стоял здесь, всего в метре от ворот, я не мог поднять руку, чтобы постучаться в створку или открыть ее. Все мои внутренности похолодели, и на меня накатило чувство стыда, страха и печали; никогда я не ощущал себя таким бесполезным и ничего не заслуживающим. Мешок выпал у меня из рук. Я упал на колени и начал громко рыдать и трястись всем телом. Мне снова захотелось убежать, но я не мог сдвинуться с места. Все, что я мог, — стоять на коленях и плакать.

В какой-то момент мимо прошла старуха и увидела меня. Она спросила, все ли со мной в порядке, но я не смог ей ответить. Исчезнув в дверях храма, она быстро вернулась с послушником, который несколько раз попытался выяснить, все ли со мной в порядке и чего я хочу от этого скромного храма. Единственными словами, вырвавшимися у меня изо рта, были: «Скажите... учителю Чану». Послушник исчез, а старуха наклонилась ко мне, успокаивающе положив руки мне на плечи.

Когда двери храма открылись снова, за ними в величественной позе стоял учитель Чан. Улыбаясь, он порылся в складках своей одежды и достал оттуда ярко-желтый персик, а затем протянул его мне со словами:

— Следуй за мной. Всего несколько легких шагов, и все твои проблемы рассеются, как дым.

Поднявшись, я пошатнулся и скорее упал в ворота, чем прошел сквозь них. Оказавшись внутри, я ощутил легкость — такую легкость я не ощущал прежде ни разу. Учитель Чан повернулся и прошел через двор в живописные ворота. Дойдя до другой стороны двора, он повернулся ко мне и крикнул:

—      Персик — для тех, кто находит Путь. Я дам его тебе, когда придет время. А теперь предлагаю тебе отдохнуть. Для тебя приготовлено скромное жилище; прими нашу бедность и почти нас своим присутствием столь долго, сколь пожелаешь.