Сексуальная жизнь наших предков - [56]

– Что-то случилось? – расслабленно поинтересовалась Ада, даже не пытаясь строить догадок.

– А это я должна у тебя спросить, – резко ответила подруга. – Тебя снова рвало сегодня утром.

– Я не прибралась в туалете? Прости, было темно, и мне показалось...

– Да плевать мне на туалет! Тут дело серьёзное, и мне это совсем не нравится.

– Какое ещё дело? Завязывай с фашистскими замашками, они меня нервируют.

– Плевать мне на твои нервы, Ада! Когда у тебя последний раз были месячные?

Ада так расхохоталась, что ей пришлось опереться на капот.

– Да ладно! Ты хочешь сказать, что подумала?.. Какая же ты смешная, Дария. Этого не может быть!

– Чего именно не может быть? Что ты беременна или что я способна думать?

– Ну, Дария, попробуй рассуждать логично...

– Точно. Пойдём-ка поищем какое-нибудь тихое местечко подальше от всей этой толпы, сядем и порассуждаем.

– Только сперва найдём телефон!

– Вечером позвонишь. Пошли!

Это прозвучало как приказ, поэтому Ада подчинилась, и они поднялись к машине. Дария, не спросив подругу, села за руль и направилась к тому маленькому пляжу возле дома, где они купались накануне.

– Останови, пожалуйста! Прямо здесь! – воскликнула Ада, завидев море. Она буквально выпала из машины, и её вырвало на обочину. Дария наблюдала за ней без тени улыбки, даже не пытаясь помочь. Пока Ада, согнувшись в три погибели под каким-то кустом, ждала следующего позыва, сухая трава рядом с ней зашуршала. Этот звук был ей хорошо знаком: так шуршит медленно ползущее пресмыкающееся. И точно: черепаха, чуть поменьше той, что они видели по дороге в Микены, перебирая лапами по гравию, зачем-то попыталась взобраться на камень, преградивший ей путь, и опрокинулась на спину у самых Адиных ног. На какое-то мгновение она замерла, а потом начала раскачиваться, вытягивая лапы в стороны в поисках опоры.

«Помочь ей, что ли? – подумала Ада. – Или пусть старается? Если она хоть сколько-нибудь долго пролежит вот так, на спине, под палящим солнцем, то умрёт. А если помочь, не поймёт, как спастись в следующий раз».

Но пока она, почувствовав себя вправе, подобно богам, выбирать между жизнью и смертью, колебалась между двумя в равной степени жестокими вариантами, черепаха сумела воткнуть коготь в землю, резко оттолкнулась лапой и шумно плюхнулась на живот.

Дария за это время так и не двинулась с места, словно ничего не происходило.

– Закончила наконец? – выдохнула она.

И Ада вдруг поняла, что совсем не уверена в необоснованности подозрений подруги. Ей вспомнился сон, голос Эстеллы, и, несмотря на полуденную жару, по спине пробежал холодок. Она поёжилась и села в машину. Черепаха за её спиной продолжила свой путь.

Наконец они добрались до пляжа и расположились в тени тамариска.

– Итак, когда последний раз? – снова спросила Дария.

– Если честно, я не помню.

– Напряги память.

Ада попыталась сконцентрироваться. В июле, в Доноре, – точно нет: она помнила, что не покупала прокладки. И в чемодане у неё их не было. Вроде бы в Кембридж она их тоже не брала, потому что... потому что месячные только что кончились и не должны были вернуться раньше стандартных 28 дней.

– Думаю, в середине июня, – выдавила она нерешительно.

– А потом – всё?

– Потом – всё.

– И теперь рвота. Тебе нужно сделать тест.

– Но это всего месяц! И потом, пока я была в Доноре, дядя Тан точно бы заметил. Это же его специальность!

– Боюсь, твой дядя был слегка не в себе. Он только что перенёс удар.

– Там был и доктор Креспи, он тоже акушер.

– Короче, Ада, тебе что, трудно сделать тест? Дальнейшее промедление только все ухудшит.

Чтобы найти подходящую аптеку, им пришлось доехать аж до Навплиона, да и там в наличии была только старомодная модель Predictor со стеклянным наконечником-тестером, пипеткой и поворотным зеркальцем. Дария решила купить сразу две упаковки. Ада ходила за ней молча, будто происходящее её не касалось.

По возвращении она ещё раз сходила к театру, где встретилась с организаторами и без труда добилась разрешения присутствовать на репетициях. Но музыку Плессаса ей записать не позволили: «Мы пока не знаем, заключил ли он контракт с лейблом».

Впрочем, это было уже не так важно: в эссе нужно рассмотреть драматический аспект, описать, как интерпретирован и представлен миф, а для этого хватит и заметок в блокноте.

Правда, теперь ей казалось, что всё это не имеет ровным счётом никакого значения. После покупки теста на неё напала глубочайшая апатия. Она чувствовала себя опустошённой и хотела только поехать домой, залезть в постель и уснуть. Ни о чём больше не думать. Просто спать.

По возможности, не видя снов.

11

Дядя Тан, как ты мог не заметить? А так всегда хвастался, что от твоего глаза ни одна мелочь не укроется! Я месяц жила в Доноре, и к концу этого срока была уже на четвертой неделе.

Или... или ты знал и ждал, пока я сама тебе скажу.

Но ведь в июле я ещё ничего не знала! Считала, что это невозможно! Столько лет не принимая никаких мер предосторожности, я была уверена, что бесплоден не Джулиано, а именно я, поэтому со всеми прочими пользовалась диафрагмой. Да-да, с прочими: ты же знаешь мою тягу к приключениям. И меня так мало заботила возможность иметь детей, что я ни разу не попросила тебя о консультации или каких-то анализах. Если и есть на свете человек, способный понять, бесплодна ли я, а при необходимости и найти лекарство, это ты. Но о беременности и детях мы не говорили с тех пор, как мы с Лауреттой вернулись домой после проведённых в Англии каникул, где просто с цепи сорвались. Ты тогда организовал для нас, по твоему собственному выражению, «семейный курс» контрацепции и профилактики инфекционных заболеваний, а потом снова отправил к акушерке, которая, проведя необходимые замеры, выдала нам по диафрагме (хотя Лауретта, на её счастье, и без того давно предохранялась). Причём тайком от бабушки Ады! Вот уж кого бы удар хватил! А какой бы разразился скандал, стань об этом известно в Доноре! Представь, что сказали бы тётки Санча и Консуэло! Нам ведь не было и двадцати! Но ты, наверное, боялся только того, что мы пойдём по стопам Грации: та к своим двадцати была настолько невежественна, что, будучи технически девственницей, доигралась с этим нищебродом, Марио Ланчьери, до беременности близнецами. Так что венчаться им пришлось на рассвете в пустой церкви – такое пузо не скроешь.