Секс, магия и психоделия - [13]

И для всех читателей, которые, прочитав это введение, всё ещё считают, что они в точности исчислили объёмы всех мужских гор и женских долин и никакое вещество не сможет изменить их сексуальные ощущения, я могу лишь добавить, обратившись к Шекспиру:

«В небесах и на земле, Горацио,

Есть много такого, о чём твои философы и помыслить не могут».

Прелюдия. Ледяная дева: история Джейн

Чтобы поклоняться мне, возьмите вино и необычные наркотики, о которых я расскажу пророку моему, и захмелейте от них!

Они совсем не повредят вам.

— Книга Закона (пер. А. Чернова)

Можно ли вылечить фригидность с помощью ЛСД?» — такой вопрос мне задала Джейн.

Она задала мне этот вопрос после того, как прослушала прочитанную мной в нью-йоркском обществе общей семантики лекцию. Темой лекции была «Семантическая игра и психоделическая игра», и я утверждал (это были давние времена оптимистов, начало шестидесятых), что психоделики имеют тенденцию подтверждать неаристотелевскую/неэвклидовскую/неньютоновскую картину вселенной, в верности которой убеждал граф Альфред Коржибски, основатель общей семантики. Имеется в виду, что мир, в котором оказывается трипующий под ЛСД, именно что такой, в котором противоположные представления в одно и то же время истинны (неаристотелевский мир), пространство геодезично, а не линейно (неэвклидовский мир), а причинно-следственная связь нереальна (неньютоновский мир).

Джейн подошла ко мне после лекции и задала свой вопрос про фригидность напряжённым, серьёзным голосом.

Я не психолог, и уж ни в коем случае не психиатр, и не собирался лично заниматься таким противоречивым предметом. Я сказал ей, что читал статью английского психиатра, который использовал ЛСД и стимулятор под названием риталин для лечения фригидности и добился некоторых значительных случаев исцеления. Я добавил, что о «значительных случаях исцеления» всегда докладывают, когда новый метод лечения пробуют в первый раз и что количество случаев всегда на сколько-то снижается по прошествии некоторого времени: частью эти цифры — следствие надежд и энтузиазма проводящего эксперимент (и, конечно, и его пациентов тоже).

Она спросила меня, знаю ли я, где ей раздобыть немного ЛСД. Как я упомянул ранее, это было всего лишь в начале шестидесятых и ЛСД ещё не было запрещено законом. Тем не менее вокруг него уже шли ожесточённые дебаты. Лири и Альперта попросили покинуть Гарвард и никогда больше не соваться на его порог, а несколько журналов опубликовали нагоняющие страх, апокалиптические разоблачительные статьи про «бэд-трипы» и самоубийства, которые повлекло неразумное и неруководимое экспериментирование. Мне были известны где-то пять хороших мест, где можно было достать чистую кислоту из «Лаборатории Сандоэ», но вместе с тем я был настороже. Джейн была слишком отчаявшейся, слишком хрупкой на вид.

Я назвал ей фамилию психоаналитика, который в качестве эксперимента использовал ЛСД (в психолитических[19] дозах) с некоторыми из его пациентов. Что бы ни случилось, это будет на его совести профессионала, а не свалится на мои любительские плечи, подумал я.

Примерно неделю спустя мы с моей женой Арлен (не Арлин) встретили Джейн на улице и узнали, что живём по соседству. Потом как-то вечерком мы пригласили её на коктейль-другой, и так вышло, что они с моей женой завели важный разговор не для чужих ушей, пока я (как и всегда) валял дурака перед другими гостями.

Жена потом частично рассказала мне, о чём они беседовали.

«Бедняжка Джейн», — сказала Арлен. «У неё совершенно жуткая проблема, и после семи лет психоанализа всё так же плохо, как и было. Четыре сеанса в неделю! И мозгоправ до сих пор ей не помог. За семь лет!»

«Четыре раза в неделю?» — сказал я. «Кем же она, блин, работает? Заседает в совете директоров какого-нибудь банка?» В те времена я не был знаком ни с кем, чей уровень дохода позволял выплачивать такие гонорары. Несколько моих знакомых, подсевших на психоанализ, ходили в те дни на приём раз в неделю и жаловались на то, что это стоило им по двадцать пять долларов за сеанс.

«Она очень большая шишка в агентстве Икс», — сказала моя жена, назвав преуспевающее рекламное агентство на Мэд-Авеню. Это меня впечатлило. Женщина, достигшая самого верха на этой гладиаторской арене, должна была бы отличаться дикарской похотливостью.

«И она фригидна», — задумчиво произнёс я.

«Откуда ты-то знаешь?» — спросила Арлен.

Я повторил то, о чём Джейн говорила мне в прошлый раз. «Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два», — заключил я.

Когда я снова встретил Джейн, она снова спросила меня, где ей достать ЛСД. В ответ я спросил её, была ли она у врача, которого я порекомендовал. Она ответила, слегка раздражённо, что страшилки из газет его испугали и он больше не использовал ЛСД для лечения. «Он назвал мне другого мозгоправа в Лос-Анджелесе», — сказала она. «Но я не собираюсь бросать работу и переезжать туда. В Нью-Йорке продаётся много нелегальной кислоты. Я найду немного и закинусь в собственной квартире, без всяких врачей».

Джейн была эффектной, но вместе с тем очень хрупкой женщиной: казалось, первый же сильный порыв ветра мог подхватить и унести её. Мысль о том, что она будет экспериментировать с ЛСД в одиночку, меня тревожила. «Я знаю, где тебе продадут гашиша», — сказал я, нарушив антинаркотическое законодательство штата Нью-Йорк, которое в то время включало в качестве преступления не только продажу наркотиков на основе каннабиса, но и сговор с целью продажи. Я назвал ей имя одного человека из сигарной лавки на Сорок Второй улице.