Секс и ветер - [4]
- Чей, мой? – он лихорадочно открыл дверь в спальню, ответившую ему пустотой.
- Мой, родной ты мой, - визгливый голос лез в уши, взрывая мозг.
- Я не сдамся! – он попытался придать уверенности своему голосу.
- А и не надо, - голос продолжал, вкрадчиво. – Это же – кайф. Не отказывай себе…
Он боком подобрался к кладовке, достал с полки молоток. С каким-то остервенением начал бить им по лежащей на полу бутылке. Осколки брызгали по всей кухне.
- Ну, ты вчера пришел! Просто – красавец! – Лена в прозрачном пеньюаре поставила поднос с ароматным омлетом, бутылкой запотевшего пива и поджаренными гренками прямо ему на грудь. – Отмечали контракт?
- М-м, - сухо промычал он в ответ.
- Поправляйся, - подмигнула она. - Всё будет хорошо. Может, купим новый «Лексус»? Я уже и цвет выбрала.
Вася и пельмени
- Вася, Васенька, - сидя на корточках, она гладила не накрытую полиэтиленом руку. – Зачем? Куда? А как же я?
- Женщина, отойдите, - полицейский попытался оттащить ее от трупа.
- Кузьменков! – очкарик с блокнотом окликнул полицейского. – Оставь ее!
- Григорий Пантелеевич, что думаете? – Огинская заглянула в блокнот очкарика.
- А что тут думать? – тот захлопнул блокнот. – Налицо три фактора. Из них два неоспоримых. Превышение скорости есть? Есть. Как следствие – три трупа есть? Есть. Алкогольное опьянение под вопросом. Поедемте, Агнесса, в отделение. Что-то я проголодался. А вы, помнится, перед отъездом пельменями грозились?
- Грозилась, - задумчиво глядя на женщину у трупа, пробормотала Огинская. – Пельмени… Какие пельмени? О, боже, Кузьменков, заводи машину! Григорий Пантелеевич, я ж пельмени не выключила.
Выбор народного большинства
- Что ты орешь? – Берендей разлил остатки водки, пытаясь сфокусироваться на становившихся почему-то все уже рюмках. – Галку разбудишь.
- Какую Галку? – Витек приоткрыл помутневший глаз. – Птицу, что ли?
- Жену мою, Галину Афанасьевну, - укоризненно покачал пальцем у длинного Витькиного носа Берендей. – Законную супругу.
-Так она ж от тебя год, как ушла, забыл? – Витек маханул свою долю, скривился. – И потом, что уже с хорошим человеком и не покричать?
Берендей потянулся через стол, опрокинув на пол тарелку с огурцами.
- Дай поцелую тебя, дружище, - схватив друга за ухо, он попытался подтянуть его голову к своим губам.
- Щас я тебе дам, - левой рукой Витек заехал Берендею в ухо. – С пролетарским приветом.
- Не убивал я его, гражданин следователь, - канючил Витек, раскачиваясь. – Сам он.
- Сам себя убил? – следователь закурил. – Это как же?
- А так, - Витек, не спрашивая, вытащил сигарету. – Галка – жена его бывшая, год назад с каким-то фраером укатила в Тюмень, было?
- Проверим, - прищур острого следовательского глаза пробивался сквозь сигаретный дым.
- С тех пор Берендея было не узнать, - Витек подкурил торопливо. – Другой бы, на его месте, что сделал?
- Что?
- Запил бы, ясен пень, - Витек преданно выпучил глаза. – А он?
- А он что? – следователь потушил бычок о край консервной банки, заменявшей пепельницу.
- А он не ста-ал, - многозначительный Витек перестал раскачиваться и застыл. – Пошел на следующее утро и вступил.
- Вступил? – следователь оторвался от протокола.
- Ну да, вступил, - Витек быстро закивал. – В эту, партию, как ее, народного единства.
- Народного большинства, - поправил его следователь.
- А я что сказал? – Витек шмыгнул носом.
- Евгений Петрович, - Люсин нажал на кнопку селектора. – Заявление товарища Берендеева на выход из рядов партии еще у вас?
- У меня, Владимир Петрович, - отозвался селектор приглушенно.
- Порвите его и выбросите, - Люсин придал голосу некую торжественность. – Умер вчера Товарищ Берендеев. Так сказать, будучи в рядах.
- Понял вас, товарищ Люсин, - с энтузиазмом ответил Евгений Петрович. – Уже рву.
- Сколько у нас осталось неохваченных в целом по стране? – Люсин выбрался из глубокого кресла, повысив голос.
- Если не считать убывших естественным путем, Владимир Петрович, - в селекторе зашелестели перебираемые бумаги. – То осталось всего три человека. И все трое, как раз, проживают в Москве.
- Ну, что ж, - Люсин подошел к висящему на стене портрету президента. – Можно считать, что с заданием руководства мы справились?
- Да, Владимир Петрович, - Евгений Петрович хохотнул. – Страна к выборам готова.
- Пока не забыл, - Люсин обернулся к селектору. – Евгений Петрович, объявите благодарность начальнику отдела быстрого реагирования товарищу Зюкину за отлично проведенную операцию.
- Уже, Владимир Петрович.
Селектор пискнул, отключившись. Люсин смотрел в окно на встающее над столицей Родины солнце и думал о том, что уже сегодня вечером огромная страна, как один человек, встанет на новые рельсы – рельсы всенародно выбранного пути. И в этом есть и его, пусть маленькая, как начальника отдела планирования, толика труда. Сняв очки, Люсин протер стекла бархоткой. Ей же промокнул повлажневшие о волнения глаза. Где-то в глубине его груди зарождалась смелая мысль о том, что для многострадального народа великой страны сегодняшние выборы будут, наконец, последними в истории.
Сосиски и Рохляков
- Ты сосиски купил? – голос жены звучал приглушенно, как из-под подушки. – Только не говори сейчас, что забыл.
Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.