Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго» - [46]

– Поэт никуда не убежит. Нас не ждут к какому-то определенному времени, – ответил Владлен.

Серджио вывел друга из сарая.

На улице трое мужчин наконец запрягли лошадь в автомобиль и начали его толкать. За рулем сидел маленький мальчик. Все они проследили глазами за Серджио и Владленом, которые двинулись по тропинке от станции.

Они миновали резиденцию патриарха – величественное красно-белое здание за гигантским забором. Серджио пожалел о том, что не прихватил с собой фотоаппарат. Они перешли по мосткам через ручей, разлившийся после таяния снега и вчерашнего дождя, и начали подниматься на пригорок по усыпанной гравием дорожке среди сосен и берез.

– Отличное место для жизни поэта, – заметил Серджио.

– Сталин дал эти дачи избранным поэтам и писателям, – ответил Владлен, – чтобы здесь их чаще посещали музы.

На самом деле, когда все писатели вместе, за ними легче следить.

Дом Пастернака появился с левой стороны. Дача поэта показалась Серджио чем-то средним между швейцарским шале и амбаром.

– А вот и он сам, – произнес Владлен.

Одетый как крестьянин, Пастернак стоял в саду с лопатой в руках. Он был высоким, и его седые волосы падали на лоб, когда он наклонялся к земле. Серджио и Владлен подошли ближе, и Пастернак прикрыл ладонью глаза от солнца, чтобы посмотреть, кто идет.

– Buon giorno! – воскликнул Серджио с наигранным энтузиазмом, чтобы скрыть свою неуверенность. Сперва на лице Пастернака проблеснуло недоумение, но потом он широко улыбнулся.

– Заходите!

Они подошли ближе, и Серджио поразило, насколько молодо выглядел Пастернак.

Красивый мужчина всегда критически осматривает другого красивого мужчину, но, глядя на Пастернака, Серджио испытывал не зависть, а чувство восхищения.

Пастернак прислонил лопату к яблоне и подошел к ним.

– Я совсем забыл, что вы должны приехать, – сказал он со смехом, – и простите, я позабыл, кто вы такие. И зачем вы сюда приехали.

– Меня зовут Серджио Д’Анджело, – представился Серджио, протягивая руку, – а это Антон Владлен, мой коллега по Гостелерадио.

Владлен, смотревший на грязь под ногами, хмыкнул.

– Какое красивое имя, Д’Анджело, – произнес Пастернак, – очень звучное. Что оно значит?

– Ангельский. Это очень распространенная в Италии фамилия.

– А у меня овощная фамилия. Что, учитывая мою любовь к земле и садоводству, вполне логично.

Пастернак показал гостям на стоящую в саду Г-образную скамейку. Они сели, и поэт вытер потный лоб грязным платком.

– Вы из Гостелерадио? Хотите взять у меня интервью? Но боюсь, что сейчас мне нечего вам сказать.

– Я приехал сюда не от Гостелерадио. Я приехал для того, чтобы поговорить с вами о романе.

– На этот счет у меня тоже нет никаких комментариев.

– Я представляю интересы итальянского издателя Фельтринелли. Возможно, вы о нем слышали.

– Нет, не слышал.

– Семья Фельтринелли является одной из самых богатых в Италии. Фельтринелли занимается сейчас издательским бизнесом и, кроме прочего, выпустил автобиографию премьер-министра Индии Джавахарлала Неру. Вы, наверное, о нем слышали?

– О нем слышал, но не о его автобиографии.

– Фельтринелли хочет, чтобы я привез ему лучшую книгу, написанную за железным занавесом.

– Вы недавно в России?

– Меньше года.

– Не стоит использовать выражение «железный занавес», – Пастернак посмотрел на деревья с видом человека, который знает, что за ним наблюдают.

– Простите, – Серджио поерзал на скамейке, – я ищу лучшую книгу, написанную на вашей родине. Издатель хотел бы выпустить ваш роман в Италии, а потом, возможно, и в других странах.

Борис согнал с руки комара. Согнал, а не убил.

– Я бывал в Италии. Мне было двадцать два года, и я учился в Марбургском университете. Во время летних каникул я ездил во Флоренцию и Венецию, но до Рима так и не добрался. Деньги кончились. Тогда я был бедным студентом. Я хотел побывать в Милане и сходить в La Scala. Я мечтал об этом тогда, да и сейчас иногда мечтаю.

– Я много раз был в La Scala, – ответил Серджио. – Я надеюсь, что и вы сможете сходить. Издатель предоставит вам лучшее место в зале.

Борис рассмеялся и потупил взор.

– Путешествовать было бы, конечно, приятно, но я уже об этом не думаю. Даже если бы я и захотел, меня бы вряд ли выпустили, – он помолчал и потом продолжил: – В молодости я хотел стать композитором, но у меня не было необходимого таланта. Наверное, подобное часто происходит. Страсти почти всегда больше, чем таланта.

– Моя страсть – это литература, – сказал Серджио, стараясь вернуть разговор к роману. – Я слышал, что вы написали шедевр.

– Откуда у вас такая информация?

Серджио положил ногу на ногу, и скамейка заскрипела.

– Так люди говорят, – ответил Серджио. – Верно, Владлен?

– Да, ходят такие слухи, – подтвердил Владлен. Это были его первые слова, произнесенные после их появления на даче Пастернака.

– Во всяком случае, издательства так не считают. Мне никогда раньше не приходилось ждать ответа издательства дольше суток, – Пастернак поднялся со скамейки и встал между двумя грядками спиной к своим гостям. – Мне кажется, что их молчание означает то, что мой роман не напечатают. Он не соответствует линии партии и ее установкам в области культуры.