Секретный дневник русского олигарха - [16]

Шрифт
Интервал

В этой связи я часто с улыбкой вспоминаю свой переезд в Англию и моё первое столкновение с реальностью нового для меня мира в день моего приезда. Мой рейс из Москвы в Лондон прибыл тогда в аэропорт Хитроу без опозданий. Я была в полной боевой готовности. На мне был великолепный «а-ля англицкий» бежевый костюм из твида, сшитый для меня моей эксклюзивной портнихой специально к этой поездке. На шее – шёлковый в разноцветный цветочек платок, на ногах – чёрные лакированные шпильки, а в руках – сумка из крокодиловой кожи и зонтик-тросточка. На мой взгляд, я выглядела типичной английской леди, полностью соответствуя образу англичанки из прочтённых мною множества книг. Как же далека я была от действительности!

Сомнения и чувство неловкости закрались в меня ещё во время полёта. Пассажиры были сплошь англичанами. Они были одеты в удобные джинсы, шаровары и шорты, да и обувь на них была не менее комфортная – шлёпки и кроссовки. Зато мои соотечественники были одеты с иголочки и явно выделялись из толпы. Только спустя некоторое время я поняла, что перелёт не является торжественным событием, ради которого стоит так наряжаться, это всего лишь кратчайший путь из пункта А в пункт Б, ну, конечно, если не считать передвижение частными самолётами. Вот тут другое дело. И нитка жемчуга на шее не будет выглядеть неуместной. Я это проверяла на себе неоднократно. А ещё я узнала, что англичане, как мужчины, так и женщины, действительно носят костюмы, но только на работу и то не на всякую. Вот в Сити – финансовом районе в центре Лондона, построенном из стеклянных высоток, людей в костюмах – подавляющее большинство, но это только там. Англичане в большинстве своём одеты весьма демократично и просто.

А ещё я очень хорошо помню водителя, который тогда вёз меня из аэропорта в отель. Это был лысый мужчина лет пятидесяти в серой рубашке и чёрных брюках, который с улыбкой кивнул мне при нашей встрече и заговорил со мной на незнакомом мне языке. В конце концов оказалось, что говорил он со мной всё-таки на английском языке, которым я, кстати говоря, тогда прекрасно владела. Просто говорил он на нём с каким-то чудовищным акцентом, который, как я узнала позже, называется «кокни», или, как его иногда называют, язык простолюдинов. В общем, акцент этот – полная противоположность голубокровному светскому грамотному английскому языку. Но, как ни странно, к концу нашей получасовой поездки из аэропорта я уже понимала процентов шестьдесят из того, что говорил этот дядька, а болтал он без остановки.

Приехав в отель, находившийся в одном из дорогих районов Мэйфэер, я зарегистрировалась и поднялась в свой номер. Там я по-быстрому приняла душ, переоделась в джинсы с рубашкой и рванула прямиком на улицы центрального Лондона, атмосферу которого мне не терпелось ощутить как можно скорее. Город не спал. Толпы прохожих неторопливо прогуливались по улицам; в ресторанах и пабах пили, ели и веселились беззаботные лондонцы и гости города. Меня сразу же покорила их европейская элегантность, многоцветность и очевидно толерантное отношение друг к другу. Я будто летала на крыльях счастья. Я не могла поверить, что своими собственными глазами я наконец-то видела знаменитые лондонские достопримечательности, которые до сих пор мне были знакомы только из прочитанной литературы и специальных учебных фильмов. Это и величественный Биг Бэн – почти стометровая часовая башня с колоколом; и великолепная Трафальгарская Площадь с колонной, увенчанной статуей Нельсона, окружённой вылитыми из французских пушек львами; и Национальная галерея с огромной колоннадой и куполом, хранящая в себе шедевры таких гениев, как Босх, Рембрандт и Рафаэль; и Вестминстерское Аббатство – Соборная церковь Святого Петра, выстроенная в готическом стиле; и писающий мальчик – статуя Эроса на площади Пикадилли, окружённой огнями реклам; и Букингемский дворец – официальная лондонская резиденция британских монархов; и река Темза с её многочисленными мостами; и расположившаяся на северном берегу Темзы башня Тауэр, когда-то служившая государственной тюрьмой, и прилегающий к ней Тауэрский разводной мост с двумя башнями; и многое-многое другое.

Мне нравилось ровным счётом всё – и улыбчивые вежливые люди, и старинная насыщенная многовековой историей архитектура, и чистота, и в целом добрый, красивый, но в то же время непростой дух города. Это была любовь с первого взгляда. Я сразу же поняла, что это мой город, что именно здесь я буду счастлива, и не ошиблась. И с парком Хэмпстед Хис я ассоциировала те же чувства; попав в него в первый раз, я полюбила это место раз и навсегда и частенько приходила сюда полюбоваться его красотой, которая заряжала меня положительной энергией.

Сегодня же, расположившись в кафе за столиком недалеко от входа, откуда хорошо просматривались весь зал и большая часть парка, меня одолевали совсем другие мысли, и связаны они были с содержимым одного из сейфов камеры хранения. В ожидании моей посыльной, стараясь не привлекать к себе внимания окружающих, я заказала чашечку кофе, вынула из своей сумки журнал


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.