Секретная почта - [25]

Его болтовня меня раздражала. Но возражать я не рисковал — не ровен час рассердится и не даст больше управлять машиной.

— Что делать, чтобы у нас было меньше врагов? — однажды утром спросил меня Эвальдас, когда мы привезли несколько грузовиков камней и уселись тут же во дворе перекусить.

— Не делай другим свинства, и врагов не будет! — ответил я.

— А если другие тебе пакости устраивают?

— А ты им — в морду! — сказал я сердито. Не нравился мне этот экзамен.

— А если враг очень силен?

— Драться до последнего!

— Ишь какой прыткий, — усмехнулся Эвальдас, отправляя в рот густо поперченный помидор. — А знаешь, что в мире на сто трусов — один храбрец? Сам-то ты смелый?

Я промолчал. И Эвальдас закончил:

— Не путайся под ногами у тех, кто посмелее, тогда не наживешь и врагов.

Совет меня озадачил. Но я ничего не сказал Эвальдасу. Ужасно хотелось водить грузовик по большаку. Мое молчание Эвальдас истолковал как свою победу.

— Садись! Бери руль! — скомандовал он. — Только не пережимай газа, а когда переключаешь скорость, не дергай.

Так мы ездили до поздней ночи. Повернули на шоссе, чтобы сократить путь до гаража. Эвальдас правил, как всегда, высунув локоть из кабины, одной рукой держась за баранку.

От мотора несло теплом. В кабине было жарко.

За поворотом вспыхнул огонек — лампочка над открытой дверью белого домика.

Перед домом стоял старенький, помятый «Москвич», рядом о чем-то толковали несколько мужчин, а в сторонке, на скамеечке, сидели две женщины с узлами.

Эвальдас тормознул и медленно подъехал к закусочной. Из раскрытого окна неслась музыка. Я знал, что здесь мой приятель на минутку приземлится, поглядит, нет ли знакомых, желающих поднести стаканчик усталому шоферу. После работы Эвальдас не уснет, если не прополощет рта пивцом.

Он пошел покачиваясь, а я схватился за руль и вообразил, что мчусь с дьявольской скоростью. Эвальдас ни разу не доверил мне машины на шоссе…

Через полчаса он опять показался в дверях. Рядом с Эвальдасом ковылял сутуловатый человечек с несоразмерно узкими плечами, в серой шляпе, нахлобученной на глаза, с портфелем в руке. Он осмотрел наш грузовик, словно собирался его покупать.

Эвальдас и незнакомец остановились в тени самосвала и о чем-то совещались вполголоса. Догадаться было, пожалуй, нетрудно: какой-нибудь индивидуальный застройщик договаривается с Эвальдасом привезти гравия, кирпича или камня. Иногда даже председатель отряжал Эвальдаса кому-нибудь в подмогу.

После краткого разговора они забрались в кабину, крепко меня стиснули. От Эвальдаса шибало пивом. Незнакомец закурил, блеснув передними металлическими зубами. На меня он смотрел угрюмо, с прищуром.

Мы развернули машину и по темному шоссе поехали прочь от гаража.

— Парня мог бы оставить! — резко сказал чужой, потирая ладонью подбородок.

— Сказано тебе — свой в доску! — отчеканил Эвальдас.

Я был очень благодарен, что он не высадил меня из кабины, — а то пришлось бы несколько километров плестись до тетушкиной усадьбы.

С шоссе мы повернули к побережью. Дорога была очень узкая. Ветки хлестали по стеклу, царапали кузов. Незнакомец втянул шею в узкие плечи, приплюснул нос к стеклу. Он смотрел напряженно, словно опасаясь заблудиться в этих кустах. Под колесами чавкали лужи, трещали корневища. Весною эти места заливает — даже в середине лета здесь сыро.

— Стой! — тихо прохрипел чужак. — Развернись!

Автомашина осветила фарами кусты.

Незнакомец быстро выскочил из кабины, не выпуская из рук портфеля, и скрылся в темноте.

Эвальдас сидел за рулем, покусывал губы и странно посмеивался. Я слышал, как укладывали груз в самосвал. Большой и тяжелый. Бух! Бух! — стукало что-то вроде ящиков. Я гадал: доски, бревна, мебель?

Машину быстро нагрузили. Опять появился человек в серой шляпе. Он встал на цыпочки, а Эвальдас, открыв дверцу, перегнулся и слушал его шепот.

Дальше мы ехали вдвоем, так и не увидев, кто помог этому человеку нагрузить машину. Меня разбирало любопытство: что мы везем?

Когда выехали из кустов на шоссе, Эвальдас подбодрился и даже стал посвистывать. Он обратился ко мне:

— Чего молчишь, будто язык проглотил? Со смельчаками не пропадешь!

— Горячего бы сейчас поесть, — сказал я.

— Я тоже проголодался, — согласился Эвальдас. — В Шилуте остановимся, а потом — свободны.

В городке мы остановились у закусочной. Двери на запоре, света нет.

Эвальдас, не выключая мотора, побежал в соседний двор. От долгого сиденья у меня ломило кости. Я вылез поразмяться. Сбоку наш грузовик казался пустым.

Я вспрыгнул на колесо и заглянул в кузов. Там белело три или четыре ящика. Оторвав дощечку, сунул руку в один из них. Нащупал что-то скользкое, холодное. Запахло тиной и морской водой. Но я никак не мог схватить то, что там лежало: оно выскальзывало.

Я перевесился через борт и запустил в ящик обе руки. Наконец за что-то ухватился. Большая рыбина, настоящая морская красавица, трепетала в моих ладонях.

Мы — браконьеры?!

Я спрыгнул с колеса как оглушенный. Бежать? Скрыться? Или же прикинуться, что ничего не видел?

Одеревенелыми ногами влез я в кабину и сел. Казалось, слышно, как в ящиках трепыхаются, задыхаются рыбины… Плачет и стонет ветер. Вздыхает обокраденный залив. А на берегу валяются опрокинутые лодки.