Секретарь - [22]

— А остальные? — произнес Штессан.

Капитан качнул головой.

— Не видел. Никого не видел. Про Олтлероя говорили, что скрылся в лесах Бартмуда, там совсем дикие края. Может жив, может нет.

— Господин Фраги, — сказал Мёленбек, — я думаю, вам не стоит идти к Сомбалю.

— И куда мне, к вам? — усмехнулся капитан.

— Нет, я бы не хотел, чтобы меня здесь вычислили. По крайней мере, не сейчас. Это письмо, — Мёленбек достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо синеватый листок, — к Элоху Кранцу, оно без имени и подписи, но он поймёт. В сущности, это совершенно безобидная бумажка, можете даже прочитать ее на досуге.

— Шифр?

— Чуть тоньше. Запомните, кошаль Вессер, городок Лемурген.

— Это далековато.

Фраги с сомнением взял послание.

— Ничего, — Мёленбек обошёл стол, — до распутицы еще далеко, дороги пока хорошие. Советую уходить и непременно сегодня ночью. Утром Сомбаль, скорее всего, пришлёт сопровождающих. Пойдёмте, я вас провожу.

Он подхватил капитана под руку.

— Империя и королева, — напутствовал их Штессан.

— Гвардия и жизнь, — отозвался Фраги.

Пароль, блин, и отзыв, оторопело подумал Лёшка. «Три мушкетёра» какие-то. За свою небольшую жизнь он привык, что всякие выспренные фразы в его кругу вызывают в лучшем случае весёлое глумление и смешки. Но здесь…

Здесь почему-то пробирало.

Наверное, потому, что и Штессан, и Фраги, и Мёленбек всерьёз верили в то, что говорили. Империя, блин, и королева.

— Эй, — позвал Иахим, усевшись на подоконник, — секретарь, ты здесь?

Подумав, Лёшка сдвинул панель и, жмурясь, выглянул в кабинет.

— Здесь. Здесь темно, как в ойме.

Штессан хмыкнул.

— Ойме бывает разное. Ещё узнаешь.

— Вы садисты, что ли? — покинув прятку, Лёшка рухнул в освободившееся кресло. — Вообще какие-то ненормальные.

— Знаешь, кто такой ликурт?

На лице Иахима расцвела улыбка, не предвещающая Лёшке ничего хорошего.

— Воинское звание?

— Встать! — рявкнул вдруг Штессан.

Ноги сами вытолкнули Лёшку из кресла, и он застыл, хлопая глазами.

Спрыгнув с подоконника, Штессан медленно приблизился, тяжёлым взглядом упёрся Лёшке в переносицу.

— Ликурт — третье звание в гвардии. Первое — сквир — означает «птенец». Мечник в начальной стадии. Кое-что умеет, обучен кое-каким приёмам, прошёл испытание, срок жизни в бою с хъёлингами — минуты. С цогами — секунды. Второе звание — панцир. Означает «кулак». Командир боевой пятерки. Отрядом может успешно сражаться против равной стаи. Против цога со слабым кристаллом, скорее всего, тоже выстоит. А ликурта зовут по-разному. Кто отцом, кто палачом. Кто учителем. Слово «ликурт» вообще-то берёт начало от слова «ликас» — «дюжина». Но я предпочитаю думать о родстве со словом «ликрант» — «наказывающий». Ты понял?

— Только не ойме снова! — выдохнул Лёшка.

Правда, признаться, даже с каким-то азартом выдохнул. Подумал: ну, заверни, а я разгадаю. Идиотизм, да?

Штессан фыркнул.

— Понравилось? Правильно. Если уж думаешь одолеть такого, как я, научись тому же, что умею я. И сделай это лучше.

Скользнув в сторону, он снова оказался у Лёшки за спиной.

— Второй урок.

Лёгкое прикосновение к ямке под затылком — и Лёшка, как и перед ойме, потерял возможность двигаться. Тело своё он при этом ощущал, но будто спелёнутое простынёй или одетое в смирительную рубашку.

— Что это за королева? — спросил Лёшка. — Вы откуда?

— Это тебе к Солье, — Штессан присел перед ним на корточки. — А я скажу вот что. Это испытание называется «кришч» или «узелок».

— На каком это языке?

Штессан улыбнулся.

— Не важно. Важно чувствовать боль.

Он дотронулся до левой Лёшкиной лодыжки, и ту будто куснуло электричеством. И хотя Лёшка стоял неподвижно, у него появилось чувство, будто носок вывернулся, пропуская пятку вперёд. Затем Штессан ткнул пальцем в правое колено, и оно будто бы тут же ушло под левое. Лёшку качнуло к земле, но упасть ему («Ну-ну, куда ты?») Иахим не дал, отклонил назад, поднявшись и нажимая на точку под лопаткой. Ай, больно!

Последней досталось шее — ее свернули набок.

Лёшка заподозрил, что из него лепят какую-то идиотскую скульптуру. Или — да, верно — вяжут в узел. Именно. В кришч.

Он плюнул в Штессана и не попал.

— Замечательно! — обрадовался ликурт Третьего кнафура. — Какой ты всё-таки вянгэ! Я сделал четыре болевые стяжки. Все они снимаются одним движением. Но! Каждое неверное движение ведёт к усилению боли. С верным же движением всё просто — надо лишь проследить точку схождения стяжек. Ясно?

— Что?

Лёшка сморщился. Кололо под лопаткой, пульсировала лодыжка, шею словно пощипывало ноготками.

— Развлекаешься?

Мёленбек вошёл в кабинет неслышно, борода, чёрные глаза мелькнули перед туманящимся Лёшкиным взором.

— Учу, — сказал Штессан.

— Не переусердствуешь?

— Сам же говоришь, что способный парень, — Штессан забрался на свой излюбленный подоконник. — Пусть потихоньку…

— Изверги! — прохрипел Лёшка. — Вы откуда?

Шевелиться он все же побаивался, и так словно в фигу скрутили, а тут любое движение может в двойную фигу вылиться. Нет уж, спасибо.

— Я тебе отвечу, — сказал Мёленбек, — но в одном случае: если ты успеешь освободиться за пять минут. Время пошло.

— Да вы вообще!.. — Лёшка неосторожно качнул головой, и боль прострелила позвоночник. — Ай! Гадство!