Секрет моей матери - [26]
— В голову лезет всякое. — Эндрю с деланной непринужденностью потянулся за передником и встал рядом со мной.
— О нет, не нужно, — произнесла я, на всякий случай загораживая марципаны. — Не смей трогать мои морковки, иначе тебе конец. В последнее время у меня не слишком много работы на кухне.
— Хватит тебе быть управляющим, возвращайся к обязанностям шеф-кондитера. — Эндрю помолчал. — Как бы там ни было, маман Клодетт выдвинула ультиматум. Ее дочь должна немедленно вернуться домой, иначе она лишится ресторана.
Забыв о морковках, я уставилась на него.
— Серьезно?
Эндрю взял мой нож и взмахнул им так резко, что в воздухе что-то мелькнуло, как во время японской борьбы на палках, а затем на рабочий стол упала идеальная, аккуратненькая морковка с миниатюрными листочками. Мой друг ослепительно улыбнулся.
— О, я тебя умоляю, Эндрю! Я не выспалась, мне нужно нарезать гору морковок, и еще меня ждет эта дурацкая бумажная работа… Вот-вот придет Грейс, и я должна поторапливаться. Рассказывай о своих сердечных делах, или давай встретимся позже.
— А ты действительно выглядишь усталой. — Эндрю вручил мне еще один нож, достав его из ящика. — Ты уверена, что все в порядке, Эдди? — Он умолк. Его глаза сканировали мое лицо, отмечая темные круги под глазами и опущенные плечи. Я быстро отвернулась и снова занялась марципанами. Эндрю подождал немного, а затем добавил, словно речь шла о чем-то незначительном: — Как бы там ни было, Клодетт сделала мне предложение.
— Правда? — Я подняла голову и, почувствовав очень странный, резкий укол, осознала, что недооценила милашку Клодетт. — Ух ты! То есть… полагаю, мне следует вас поздравить, — произнесла я, вырезая маленькие зеленые листочки и пытаясь скрыть растерянность. — Значит, ты переезжаешь в Марсель… О господи, это так неожиданно! Ох, я буду очень скучать…
Я изо всех сил старалась справиться с болью, которую причинял мне новый, очень странный укол. В какой бы точке мира Эндрю ни находился на протяжении двух последних десятилетий, я всегда знала, что однажды он вернется, будет поджидать меня с викториной по «Севен беллс паб», готовый наказать за шокирующий недостаток эрудиции или кощунство, с которым я относилась к собственным талантам. При этом мой друг всегда с радостью отклонялся от темы, переходя к обсуждению того, как лучше приготовить «île flottante»[15]. А теперь он навсегда уедет в Марсель и будет готовить бок о бок со своей красивой маленькой женой. За ним будет бегать выводок утят с такими же густыми песочными волосами. Они будут мыть посуду и вытирать столы… Я продолжала раскладывать морковки по коричневой поверхности тортов, чувствуя, как утренняя тревога накрывает меня, словно колючий, вызывающий раздражение плащ.
— Я ей отказал.
Руки Эндрю летали вокруг торта за моей спиной, добавляли листики, создавая вполне правдоподобную имитацию морковной грядки. Не думаю, что я сразу же поняла, что он сказал, однако, по всей видимости, общий смысл все же уловила, поскольку по моему сердцу, даже не предполагавшему, как больно мне могло быть, если бы Эндрю уехал в Марсель, побежала мелкая рябь глубочайшего облегчения.
— Да ты что? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал беззаботно. — Но ты ведь давно мечтал открыть собственный ресторан…
— Но не в Марселе и не чей-то чужой ресторан, который вручат мне на блюдечке. Знаешь, я подумал, может быть…
— И где же бедная старушка Клодетт?
— Решила остаться в Марселе. После последнего разговора наши отношения изменились. — Эндрю взял небольшую щепотку листиков и бросил их на торт, и они разлетелись, заняв идеальные места на морковной грядке.
— А почему бы и нет? — Я снова закатила глаза, демонстрируя Эндрю свое отношение к случившемуся.
Из главной кухни, расположенной на Максвелл-Корнер, привезли хлеб, и я пошла забрать тележки с разложенными на них подносами из нержавеющей стали, а затем вернулась к тортам миссис Дженкинс-Смит и принялась укладывать их в коробки с красными полосками.
— Мы с тобой можем открыть свое дело, — вдруг произнес Эндрю. — Перестать говорить о «Le Grand Bleu» и наконец-то создать его.
Когда мы начали придумывать этот ресторан, сидя за кухонным столом на Роуз-Хилл-роуд много лет тому назад, предполагалось, что это будет фабрика кулинарных чудес. Меню постоянно менялось в зависимости от нашего возраста, приобретенного опыта и того, что мы увидели по телевизору. Иногда наши пути расходились, и тогда «Le Grand Bleu» становился темой вечерних мечтаний за бокалом вина, чем-то вроде запасного плана, о котором заходила речь всякий раз, когда дела шли туго
