Секрет моей матери - [24]
В день приезда перед ужином я познакомилась с Беатрис. Она очень мила и взяла меня под свою опеку, что оказалось очень кстати, поскольку иначе я бы заблудилась в этом доме. Как я уже писала, здесь большое количество комнат: гардеробная, бильярдная, буфетная, оранжерея, спальни, гостиные и библиотека. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что дом на самом деле не так уж огромен, просто в нем столько извилистых коридоров и лестниц, что для того, чтобы не опоздать к завтраку, желательно иметь карту. А потом я выяснила, что хозяева совершенно не обращают внимания на то, опоздала ты к завтраку или нет. Яйца, сосиски — все это ждет тебя, и им не дают остыть. На столе лежат горы тостов, стоит несколько сортов джема и повидла, а если что-нибудь закончится, кто-то придет и принесет тебе то, что ты хочешь. В первый день я съела так много, что мне чуть не стало дурно. Это так отличается от овсянки, которую мы едим дома. Надеюсь, Дора готовит ее достаточно жидкой и не слишком сладкой, потому что мама говорит, что от сладкого у нее болит горло…
В гостях у Шоу очень много молодых людей: Джон, Гарри, Фелисити, Уилл… Все они взрослые, им по двадцать или чуть больше. Только Беатрис, сестра Гарри, моя ровесница, и еще кузен Джона, мальчик по имени Берт, у которого всегда потные ладони и которого, похоже, все ненавидят. Каждый день молодежь что-нибудь придумывает: катается верхом, отправляется на пикник, ездит на машине в старое аббатство или просто гуляет, а также ведет бесконечные застольные беседы, пьет чай на террасе, а во второй половине дня играет в крокет на лужайке. У меня голова идет кругом от всего этого веселья, и я волнуюсь из-за того, что привезла мало одежды. Шоу пришли в ужас, когда узнали, что я не умею ездить верхом — это страсть Эйбла (а может быть, и его работа?) — и вскоре меня пообещали научить, чтобы я могла участвовать в конных прогулках.
Через несколько дней мы поедем на побережье, возьмем лодку, и Шоу придут в еще больший ужас, узнав, что я почти не умею плавать. Кажется, это нечто совершенно невероятное в их мире хоккейных матчей, игры в крокет и катания на лыжах, но я — дочь банковского служащего, живущего в Лимпсфилде, и училась плавать в местных бассейнах вместе с тридцатью другими дрожащими синегубыми детьми, когда у учителя появлялась возможность нас туда отвести. Тем не менее, как оказалось, я довольно неплохо играю в крокет, несмотря на то, что мне очень сложно оставаться сосредоточенной, когда на улице такая чудесная, теплая погода, а сад Шоу похож на рай. Розарий манит меня зайти туда и потеряться среди цветов. Джанет попросила Гарри показать мне библиотеку и сказала, что я могу брать там любые книги. Если не считать моей комнаты и сада, библиотека стала моим любимым местом в Хартленде. Она очень красивая, с расставленными повсюду диванами, и там обычно никого нет — все предпочитают заниматься чем-нибудь более оживленным. Шкафы здесь набиты книгами — наверное, их тут миллионы. Тома стоят так плотно, что я понимаю: никто никогда их не читал. На вид они такие старые, что мне кажется, будто они рассыплются от неосторожного прикосновения. Но есть здесь и другие книги, поновее, наверное, они принадлежат Джанет. Многие из них мне хотелось бы прочесть — Энтони Поуэлла и Грэма Грина, Эрнеста Хэмингуэя и Нэнси Митфорд, — но я уверена, что мне не хватит на это времени.
Сегодня я обнаружила довольно укромное местечко, прямо напротив стены, которая целый день впитывала солнечный свет и сохраняет тепло даже в вечерней тени, отбрасываемой глицинией. Я принесла маленький коврик, найденный в гардеробной, и устроилась с двумя книгами, одна — чудесная история о женщине, исследующей Африку, под названием «Путь в Тимбукту», а другая — последние романы Айви Комптон-Бернетт. Первая книга для развлечения, вторая — для вечерних размышлений. Но просидела я там недолго, вскоре меня нашел Джон. Он самый старший из молодых людей — ему исполнилось двадцать четыре, и он работает в Лондоне. Его послали, чтобы развеселить меня, и велели не оставлять до ужина. Джон сказал, что мать строго-настрого приказала ему, чтобы мы не чувствовали себя одинокими. Он всегда смеется и заставляет смеяться других, и загрустить в его обществе невозможно. Мы с Джоном пошли прогуляться, и он рассказывал мне о новом сорте роз, который вывел хартлендский садовник и назвал его «Джанни», в честь хозяйки дома. Я пыталась запомнить все, что он мне говорит, чтобы рассказать потом своей маме, ведь она так любит розы. А потом Джон взял мой коврик, книги и повел меня пить чай. Я не сказала ему, что люблю оставаться одна, тут, где так чудесно пахнет, где очень просторно и можно читать, писать и думать о маме; в этом замечательном месте, в такой чудесный вечер. Направляясь к дому вместе с Джоном, я слушала его рассказы и смеялась вместе с ним.
