Секрет Черчилля - [90]

Не доверяя американским нефтяным монополиям и той роли, которую они играли, конгресс, хотя и проголосовал в конце концов за принятие закона о помощи Греции, внес, однако, при этом поправку, краткую, но говорившую о многом: Соединенные Штаты не должны гарантировать частные соглашения, заключенные американскими нефтяными компаниями с государствами Среднего Востока. Совершенно очевидно, что обязательство подобного рода носило чисто формальный характер и что, во всяком случае, интересы нефтяных трестов будут эффективно гарантироваться американским правительством.

«Дипломатия нефти» представляла собой лишь один из аспектов американского империализма, выступавшего в обличье «новой политики» Соединенных Штатов. Уолтер Липпман великолепно раскрыл существо сложившейся ситуации, следующим образом резюмируя ее в «Нью-Йорк геральд трибюн»: «В действительности, — писал он, — если правильно толковать смысл голосования за этот закон (о помощи Греции и Турции), то оно означает одобрение главной идеи, что Средний Восток и восточное Средиземноморье являются регионом, в котором Соединенные Штаты обладают жизненно важными интересами, нуждающимися в защите, и в котором Соединенные Штаты должны играть роль великой державы». И Уолтер Липпман добавлял с похвальной откровенностью: «Целью этого закона не является установление демократии в Греции и Турции; он лишь между прочим предусматривает оказание помощи жертвам войны. Его целью является превращение Соединенных Штатов в средневосточную державу. Великобритания и Россия выступали в этой роли на протяжении целого столетия. Теперь наступил черед Америки».

Действительно, сразу же бросалось в глаза огромное несоответствие между «доктриной Трумэна» и ее исходным вопросом о помощи Греции. «Официально», как гласило послание президента конгрессу, Соединенные Штаты предпринимали вмешательство в Греции, чтобы спасти монархическое правительство в Афинах. Поэтому конгресс призывали «срочно» проголосовать за внесенный законопроект. «Возможный отказ конгресса санкционировать помощь, которую предлагает оказать президент, повлечет за собой немедленное падение греческого правительства», — сказал помощник государственного секретаря Дин Ачесон 21 марта 1947 года, давая разъяснения в комиссии палаты представителей по иностранным делам. Однако прошло целых три месяца, прежде чем состоялось голосование законопроекта о помощи Греции и он вступил в силу. Принятый закон предусматривал также Турцию, в которой не было гражданской войны и которой не «угрожал коммунизм».

«Новая политика» Соединенных Штатов

В «Нью-Йорк геральд трибюн» от 15 марта 1947 года (парижское издание) Уолтер Липпман следующим образом резюмировал глубокий смысл «доктрины Трумэна»: она идет даже дальше «политики, четко очерченной пределами Среднего Востока», к «неопределенной глобальной политике», практически «не знающей пределов», которую невозможно контролировать и которая таит в себе опасности, предупреждал он. «Каждый и повсюду, — добавлял Липпман, — может усмотреть в ней свои собственные опасения и собственные надежды».

Это будет политика мирового жандарма, в которой реакционные и диктаторские режимы во всем мире обретут свои надежды и опору.

Без сомнения, вашингтонские круги стремились представить «доктрину Трумэна» как безобидную и не носящую антисоветского характера. Это делалось для того, чтобы успокоить умы, взволнованные некоторыми последствиями послания президента конгрессу от 11 марта для отношений с Москвой, и, следовательно, для мира на Земле. «Не существует агрессивного заговора против СССР», — заявил лидер республиканцев сенатор Ванденберг, который больше, чем кто бы то ни было другой, способствовал успеху президента Трумэна в конгрессе.

Но заблуждаться на этот счет было невозможно. Заместитель государственного секретаря Дин Ачесон объявил 21 марта 1947 года в комиссии палаты представителей по иностранным делам:

«Страны, имеющие коммунистические правительства, представляют угрозу для безопасности Соединенных Штатов, в какой бы части мира они ни находились».

Именно в этом заключался «глобальный» и непримиримо антикоммунистический характер «доктрины Трумэна». Не будет ли эта «доктрина», по видимости «оборонительная», автоматически применена в более широком, агрессивном смысле, поскольку существование коммунистических стран представляет «угрозу для безопасности» Соединенных Штатов?

Начав действовать, чтобы заполнить «вакуум», который, казалось, возникал в связи с уходом Англии из Греции, президент Трумэн, которого подталкивали те, кто вел игру за кулисами, оказался внезапно и против своей воли инициатором «новой политики» Соединенных Штатов. Он сам признает это в своих мемуарах. Объявив в своем послании конгрессу от 11 марта 1947 года «перед всем миром о позиции, которую Соединенные Штаты намереваются занять перед лицом вызова, брошенного новым русским тоталитаризмом», он тем самым сформулировал то, что затем «стало известно под названием доктрины Трумэна». И он с гордостью заявляет:

«Это был, как я искренне верю, решающий поворот в американской внешней политике, утверждение того, что отныне повсюду прямая или косвенная агрессия, нарушающая мир, ставит под угрозу безопасность Соединенных Штатов».