Секрет Черчилля - [9]

Действия, предпринятые Гитлером вследствие соглашения в Мюнхене (вторжение в Чехословакию), ничего не изменили в политике Лондона. Это было совершенно естественно, поскольку Чемберлен и поехал в Мюнхен, чтобы устранить препятствие, каким была Чехословакия, на пути Гитлера на восток. Вторжение в Чехословакию было дополнением к Мюнхенскому соглашению. Прежде чем ринуться в войну против Советского Союза, Гитлер должен был захватить Чехословакию.

Британское правительство притворилось возмущенным и негодующим. Чемберлен разыгрывал роль «обманутого» Гитлером и делал вид, будто оказывает энергичное противодействие. Но только для того, чтобы сохранить репутацию и успокоить общественное мнение. В действительности речь шла о спасении дела, свершенного им в Мюнхене. Надо было переждать бурю, чтобы тем свободнее возобновить свою мюнхенскую игру. И ситуация складывалась именно таким образом.

Единственным уроком, который следовало извлечь из пражской драмы, должна была быть перегруппировка всех западных держав для образования единого фронта с СССР против гитлеровской угрозы. Чехословакия была захвачена без войны вслед за Австрией — акция, которой в свою очередь предшествовала демилитаризация Рейнской зоны. Именно в этом духе, к недовольству западных держав, в Москве — по советской инициативе— начались переговоры с британским и французским представителями.

Переговоры в буквальном смысле слова ни о чем. Надо было что-то предпринять для успокоения общественного мнения западных стран. Ибо ни одно ответственное лицо ни в Лондоне, ни в Париже и не помышляло всерьез о достижении действительного соглашения. Французский и британский представители — второстепенные лица — отправились в Москву, не имея полномочий для ведения переговоров. Они не привезли с собой никакого плана, никаких конкретных предложений. Кроме того, переговоры о едином фронте против Гитлера не имели никакого смысла без участия Польши. Советские вооруженные силы для ведения боевых действий на территории Германии должны были пересечь польскую территорию. Между тем варшавское правительство упорно противилось этому, в то время как лондонское и парижcкое правительства ничего не предпринимали, чтобы добиться его разрешения на проход советских войск. В это же время британское правительство (об этом свидетельствует его Синяя книга) тайно вело переговоры с Берлином на предмет «польского Мюнхена». (Выражение принадлежит последнему послу Франции в Берлине Жоржу Кулондру.) Чемберлен, невзирая на пражскую драму, непременно хотел довести до конца линию, намеченную им в Мюнхене.

В этих условиях переговоры в Москве ни к чему не привели. Гитлеру ничто не грозило. Перспектива войны против Советского Союза оберегала, если можно так выразиться, его шансы.

* * *

Именно под этим углом зрения следует рассматривать сенсационное событие, полностью изменившее ситуацию, складывавшуюся со времени появления Гитлера на политической сцене, — подписание 23 августа 1939 года советско-германского пакта. Отвлечемся от мотивов, которыми руководствовался Гитлер, совершая этот поворот. Это одна из самых больших тайн второй мировой войны. Что касается Сталина, то в этом не было ничего таинственного. Следовало прежде всего избежать быстро приближавшейся войны против СССР.

Если бы британское правительство не саботировало политику коллективной безопасности, если бы оно не играло на руку Гитлеру, если бы не было Мюнхена и его последствий — не было бы и советско-германского пакта. Сталину пришлось сделать выводы из политики Англии, тащившей за собой и Францию, но совсем не такие, как обычно полагают: будто бы, подписывая пакт с Гитлером, он провоцировал его на войну против западных держав.

Его политика шла гораздо дальше. Война была во всяком случае неизбежна. Советский Союз сделал все, чтобы избежать ее, настойчиво проводя свою политику коллективной безопасности. Эта война, вне всякого сомнения, должна была быть направленной против Советского Союза, но она затрагивала также и западные державы, которые ее разжигали, ибо она была рассчитана на победу Германии. Но какова была бы судьба Европы после такой победы?

После того как политика коллективной безопасности потерпела неудачу, не оставалось ничего другого, как перенести борьбу против гитлеровского чудовища на поля сражений, но при иных условиях, нежели те, которых хотели Англия и Гитлер, а именно чтобы эта война не была идеальной для Гитлера войной, которую он вел бы против Советского Союза при поддержке, если не прямой помощи, западных держав.

Таким образом, советско-германский пакт, с точки зрения Сталина, фактически переносил политику коллективной безопасности на поля сражений. Поскольку оказалось невозможным вместе помешать Гитлеру начать войну, надо было осуществить другой план, чтобы вместе сражаться против него. Ведь, подписывая пакт с Гитлером, Сталин хорошо знал, что Советский Союз будет сражаться против Гитлера, как только западные державы как следует ввяжутся в войну. Об этом свидетельствует вся его политика со времени подписания пакта. Это была политика потенциального противника. В то время как западные державы вели «странную войну» — то есть в действительности не вели войну по уже известным причинам, — единственной державой, сдерживавшей Гитлера (разумеется, в политическом смысле), был Советский Союз. Сталин укреплял свои позиции от Балтийского моря до Балкан в предвидении неизбежного столкновения с Гитлером. Это было настолько очевидно, что Черчилль твердо на это рассчитывал.