Секрет Черчилля - [66]

29 мая Черчилль ответил, что не имеет возражений. Но рассмотрим этот вопрос подробнее.

Необходимое назидание

С совершенно иной атмосферой пришлось столкнуться второму эмиссару президента Трумэна в Лондоне, совершенно иной характер носили и его беседы с Черчиллем. Джозеф Дэвис не получил даже возможности обсудить с ним основные текущие вопросы или вопросы предстоявшей конференции «трех». Он встретился с человеком, который метал громы и молнии против Сталина, с человеком, готовым пойти на любой риск ради того, чтобы раз и навсегда покончить с русскими.

У Дэвиса было три беседы с Черчиллем в течение 26–29 мая. Первая из них продолжалась пять часов, с 11 часов вечера и до 4 часов утра. Трумэн узнал о деталях этих бесед только из пространного доклада, представленного ему Дэвисом 31 мая, по возвращении в Вашингтон.

Из этого доклада вытекает, что эмиссару Трумэна было главным образом поручено образумить Черчилля.

Дэвис без дальних слов приступил к беседам. Он сразу же коснулся сути дела, заявив, что «серьезное ухудшение отношений Советского Союза с Великобританией, так же как и с Соединенными Штатами, вызывает большую озабоченность [у президента], и [тот] убежден, что не может быть никакой разумной перспективы мира, если не будет сохранено единство трех великих держав».

Таким образом, американцы прямо возлагали на британского премьер-министра ответственность за сложившуюся ситуацию. Они лишали его всякой надежды на то, что Соединенные Штаты примкнут к его политике.

Дэвис действительно объяснил, что «все соглашения, подписанные президентом Рузвельтом, будут соблюдаться и выполняться со всей скрупулезностью» новым президентом и что «если когда-либо возникнут расхождения в толковании смысла этих соглашений», то «его самым горячим желанием будет устранение разногласий».

Эти категорические слова эмиссара президента Соединенных Штатов главе британского правительства, по-видимому, были следствием беспокойства, которое внушала политика Лондона Трумэну, чувствовавшему, что миру угрожает опасность, когда война едва успела окончиться.

Дэвис (как явствует из его доклада Трумэну) сказал также Черчиллю: «Президент убежден, что сейчас, после победы, главной целью действительно должно быть сохранение мира. Он полагает, что долг трех наций, выигравших войну, не упустить ничего из того, что может быть сделано, без ущерба для их чести, для устранения возникших между ними трудностей, дабы сохранить единство, которое сделает возможным установление длительного и прочного мира».

Далее в докладе говорилось:

«У президента имеются определенные основания полагать, что положение является тем более серьезным, что Советский Союз подозревает Великобританию и Соединенные Штаты, так же как и Объединенные нации, в том, что они сговариваются между собой, подобно жуликам на ярмарке. В действительности для таких подозрений нет оснований и их следует рассеять, для чего необходимо восстановить веру в добрую волю и честность каждой из сторон, — веру, которая может возродиться только в ходе встреч и откровенных дискуссий, которые позволяют узнать и оценить друг друга». Поэтому президент «желал иметь возможность встретиться с маршалом Сталиным» и был также «убежден, что премьер-министр [расценит] эту позицию как вполне разумную и будет [способствовать] такому соглашению».

Эмиссар президента Трумэна старался образумить опасного человека. Ибо манера, в которой президент изобразил внушавшее тревогу положение и обращал на это внимание британского премьер-министра, свидетельствовала со всей очевидностью, что он считал Черчилля прямо ответственным за сложившуюся ситуацию. В тексте, зачитанном Дэвисом от имени президента Трумэна, не было ни малейшего намека на «советскую угрозу», которая могла бы служить оправданием для позиции, занятой Черчиллем, — «угрозу», против которой Соединенные Штаты и Англия должны были бы выступить единым фронтом. В это же самое время другой эмиссар президента, Гопкинс, проводил беседы со Сталиным, протекавшие в дружественной атмосфере и направленные на урегулирование спорных вопросов, касавшихся Соединенных Штатов и Советского Союза. «Ухудшение ситуации» было прежде всего следствием политики Черчилля, и призыв президента «сохранить мир» был обращен исключительно к нему. Это Черчилль подвергал мир опасности.

«…Как жулики на ярмарке»

Тем временем Трумэн, пока он ожидал доклада Дэвиса, получил 27 мая пространную ноту британского премьер-министра, являвшуюся ответом на беседы с эмиссаром президента. Эта нота, как и многие другие документы, написанные лично самим Черчиллем, не фигурирует в его мемуарах. Но большие выдержки из ноты приводятся в мемуарах Трумэна, который называет ее «поразительной», и не без основания!

Нота была написана человеком, самолюбию и достоинству которого, как премьер-министра правительства Его Величества, было нанесено глубокое оскорбление, но вместе с тем и человеком, полным решимости приложить крайние усилия, чтобы склонить на свою сторону президента Соединенных Штатов.

Главное, что он усвоил из слов Дэвиса, это намерение Трумэна встретиться один на один со Сталиным, прежде чем они соберутся втроем на конференцию. Это была последняя капля! Черчилль ведь сам просил о встрече с президентом до конференции, а президент, отклонив это свидание, в то же время высказал желание встретиться со Сталиным! Нет, это было уж слишком, и Черчилль отказывался ехать на