Секрет брата Бога - [17]

— Фрэнсис, он…

— Он позвонил мне через несколько часов после того, как тебя забрали в больницу. Врачи были… э-э… не уверены в исходе.

Значит, Фрэнсис все это время поддерживал связь с Герт, понял Лэнг; вероятно, он даже знал о существовании Манфреда. Следовало взревновать, разозлиться на друга, который скрывал от него такие важные вещи. Но Лэнг не мог — он был слишком счастлив.

И слишком устал. Первые несколько дней после возвращения в реальный мир измотали его куда сильнее, чем он мог ожидать. Он, сколько мог, сопротивлялся земному тяготению, упорно пытавшемуся сомкнуть его веки.

А потом незаметно для себя провалился в сон.

VI

Парк-Плейс, Пичтри-роуд, 2660,

Атланта, Джорджия

Через месяц

Лэнг еще не был в своем прежнем жилище с тех пор, как произошел взрыв. Он решил восстанавливать его постепенно, начиная с крохотной кухни. Новую плиту, подвешивающуюся к стене, должны были доставить сегодня из магазина «Хоум депот», но пока не привезли.

Обслуживающая компания заменила стеклянную стену, сквозь которую открывался замечательный вид на главный проспект города — длинную асфальтовую ленту, окаймленную цветущими деревьями, которая, словно стрелка, указывала на деловые небоскребы центра города. Только этот вид и остался неизменным.

Сегодня Лэнг и Манфред впервые остались вдвоем. Конечно, и прежде бывало, что Герт отлучалась по каким-то делам, но она всегда находилась где-то поблизости, и если уходила, то ненадолго. И волнение от предстоящего общения с сыном обуревало Лэнга куда сильнее, нежели предчувствие того запустения, которое ему предстояло увидеть в обгоревшей квартире. Лэнг и его сын практически не были знакомы. Что, если малыш внезапно решит, что ему срочно нужно к маме? Что, если ему станет плохо, если на него вдруг навалится одна из тех детских хворей, что начинаются и заканчиваются с непредсказуемостью летней грозы? Среди его книг не было пособия «Отцовство для „чайников“».

Лэнг успел придумать множество причин (в том числе и очень убедительных), почему их с Манфредом не следовало оставлять вдвоем. Впрочем, у него сразу стало легче на душе, когда Герт отвергла их все и, удивленно вскинув брови, заметила, что дети не стеклянные и что Лэнгу предстоит еще долго наверстывать упущенное.

Впрочем, вся неуверенность Лэнга рассеялась, как только Манфред вложил ладошку в его руку и, глядя снизу вверх своими голубыми глазами, в которых отражалось только ожидание чего-нибудь хорошего, спросил:

— Куда мы пойдем? Можно Грампс пойдет с нами?

Да разве могло быть в отцовстве что-то трудное?

Неужели он не окажется привязан к родному сыну даже сильнее, чем к племяннику Джеффу? А ведь Джефф, когда Джанет усыновила его, был всего на год с небольшим старше, чем Манфред сейчас. И они накрепко подружились. С Манфредом все будет прекрасно. И с Лэнгом тоже.

Пахнущая горелым деревом и плесенью квартира сейчас больше всего походила на пещерное жилище первобытных людей. Стены закоптились так, будто здесь несколько поколений готовили пищу на кострах. Под ногами хрустело битое стекло, хотя крупные куски Лэнг отбрасывал в сторону костылем, зажатым под мышкой. Другой рукой он ухитрялся удерживать одновременно и второй костыль, и руку Манфреда.

Мальчик выразительно, словно актер на сцене, сморщил нос:

— Фати, здесь воняет.

— Папа, — ласково поправил его Лэнг. — В Америке говорят «папа».

Ведь у него оставалось всего три года для того, чтобы научить мальчика правильно говорить по-английски, прежде чем тот пойдет в школу.

Это будет лучшая из частных школ города. Его сын — умница, а Лэнг пользуется определенным влиянием. А потом он поступит в самый лучший колледж, хотя бы Гарвардский… Нет, пусть лучше это будет какой-нибудь из тех университетов, где изучают науку, а не готовят в политики. Пожалуй, что-нибудь здесь, на Юге. Например, университет Вандербилта или Дьюка. А потом — юридическая специализация, и он станет партнером Лэнга. Или, может быть, поработает годик-другой в одной из «юридических фабрик», где его научат скромности, а также тому, как втискивать в сутки двадцать пять оплачиваемых часов. Потом…

Если Герт останется с ним на все это время.

Ему на память сразу же пришел старинный фильм, где Бобби Бернс рассуждал о различиях в планах мышей и людей.

Между тем лицо мальчика немного помрачнело после этого замечания.

— Конечно, ты прав, — добавил, улыбнувшись, Лэнг. — Здесь и в самом деле плохо пахнет.

Потом он подумал о том, что могло статься с секретером, одним из немногих уцелевших шедевров мастерской Томаса Элфа, знаменитого мебельщика, жившего еще в то время, когда Америка была колонией. Секретер входил в пару-тройку вещей, которые Лэнг оставил себе, когда распродавал имущество после смерти Дон. В нем хранилась его небольшая коллекция старинных книг и кое-какой антиквариат. Они с Дон обнаружили этот секретер в одном из магазинов на Куинн-стрит, купили, заплатив втридорога, и поставили на почетное место в небольшом домике, который Лэнг тоже продал. Теперь от него, вероятно, осталась груда обгоревших досок.

Он вздохнул.

Барахло, как сказал как-то Фрэнсис, всего лишь барахло, предметы, которые мы, в конце концов, лишь берем взаймы на срок жизни, пытался успокоить себя Лэнг. Но это ему никак не удавалось. И, несмотря на печаль, он с радостью готов был пожертвовать хоть десятком квартир в Парк-плейс за то, что ему удалось узнать, что у него есть сын, наследник. А те, кто пытались убить его, еще пожалеют о том, что им это не удалось.