Сегодня День рождения мира - [53]

Хорошо, что мне не нужно было никого беспокоить, если захочу в туалет. У меня был собственный в камере. Унитаз без стульчака. Смывной бачок служил одновременно раковиной для умывания. Очень удобно! Я сразу встал так, чтобы меня не было видно через решетку, и, наконец, с наслаждением помочился. Когда нажал на смыв, вода полилась с таким оглушительным звуком, что немедленно раздалась громкая брань из соседних камер. Мне стало страшно, ведь я разбудил всех соседей! Я стал вспоминать, что знаю о тюрьмах. Так, меня поместили в одиночную камеру. Хороший знак… Это хотя бы гарантирует мне некоторую безопасность от других арестантов…

Чтобы согреться, я решил сделать несколько отжиманий. После четвертого стал задыхаться и прислушался. Заключенные через решетки смотрели на меня безучастно. Я видел их неясно, потому что был без очков. К сожалению, Тилль находился далеко от меня…

Тишину нарушили громкие крики из коридора, по которому шестеро полицейских волокли 200-килограммового избитого ими мужчину. Он орал и отбивался от них руками и ногами. Его поместили в соседнюю камеру, и я порадовался, что прутья решетки достаточно прочные. Мужчина кричал так громко, что мне казалось, будто его рот находится прямо у меня в ухе. Я стал задаваться вопросом: долго ли еще здесь торчать? Собственно, через 24 часа должно было поступить решение судьи о том, могу ли я покинуть камеру или меня здесь еще задержат. По крайней мере, такой порядок описан в тексте нашей песни Tatort («Место преступления», нем.). Кстати, работает ли судья в выходные или явится только в понедельник, после хорошего отдыха на своем ранчо? Я волновался. Это как в кино, когда все начинается довольно безобидно, а потом вдруг бац – гангстерские войны и тюрьма. Ночью будут выбивать зубы и засовывать в задницу различные штуки. Я ничего не знал о своем будущем, и мне приходилось просто ждать.

Чтобы скоротать время, я пытался хоть немного поспать. Но не мог заснуть из-за спертого воздуха. Тогда я дал себе слово, что больше никогда не попаду в ситуацию, где совершенно беспомощен.

Я все-таки задремал, а когда проснулся, увидел рядом полицейского. Он повел меня в приемную, где мне без лишних слов вернули очки и ботинки. В коридоре меня уже ждали Тилль и руководитель тура Николай. Мы быстро прошли к автобусу, который ждал нас перед зданием. Надо было спешить, чтобы вовремя успеть на концерт в Монреале!

В дороге Николай рассказал о нашем чудесном освобождении. На самом деле, мы должны были еще остаться в тюрьме, но в порядке исключения нам разрешили отработать концерт. После выступления мы должны были вернуться в Вустер на суд… Ну что ж, мы пропустили after-show вечеринку, зато сидели в автобусе, а не в камере, что уже было прогрессом! Позже мой адвокат сказал, что в суде я не должен произносить ни слова. Это меня очень устраивало. Плохо было то, что судебное заседание должно было состояться только через несколько недель после гастрольного тура, а до него мы с Тиллем не имели права покинуть страну.

После всего этого я усомнился не в правомерности нашего шоу, а в американской корректности установки границ дозволенного. В Солт-Лейк-Сити[103] мы почтительно отнеслись к религии мормонов, которая не приемлет обнаженную плоть и запрещает даже говорить о половых органах. Но почему мы были арестованы в Вустере, где нам все напоминало Мекленбург? Мы совершенно не ожидали, что здесь возникнут проблемы! Позже я услышал, что дочь мэра или начальника полиции была среди публики, поэтому полицейским пришлось выслужиться..

Bück dich просто нет конца. Я по-прежнему на коленях, на полу и чувствую, как с меня льет пот. «Эякулят» брызжет с хорошим напором. Наконец Тилль перестает лить его на меня и направляет струю в зал. Люди разевают рты и толкаются у сцены, чтобы получить хоть каплю перно. При этом среди них есть и пожилые люди, и по-настоящему красивые женщины… Ах, все это неважно, ведь шоу— это радость озорства! Я подхожу к клавишным и воспроизвожу долгий пронзительный скрип тележного колеса. А Тилль направляет струю «эякулята» себе в рот и взирает на всех с абсолютным восторгом.

Свой самый первый гастрольный тур по Америке мы провели на разогреве у KMFDM[104]. Это была немецкая группа, которая эмигрировала в Америку, и создала там вокруг себя довольно большой ажиотаж. Мы не могли знать, понравится ли их фанатам наша музыка. Это становится ясно только тогда, когда группа играет в одиночку. Но на такое в США мы еще не могли решиться.

Позже мы поехали в эту страну вместе с четырьмя другими группами. Нет ничего необычного в том, что несколько коллективов собираются вместе на гастроли. Тур, в котором мы приняли участие, назывался Family Values («Семейные ценности», англ.). Наши концерты шли каждый день. В основном в спортзалах, которые находились за городом. Везде все было одинаковым и хорошо организованным. Мы ни о чем не задумывались. Даже о еде, потому что у нас работал свой повар. Группа наконец-то озаботилась тем, чтобы питаться не только вкусно, но и с пользой для здоровья. Каждое утро местный курьер отправлялся в магазины, чтобы купить нам продукты питания и, помимо этого, трусы, почтовые марки, батарейки и таблетки. В нашем грузовике стояла газовая плита, на ней повар готовил. Аппетитный запах распространялся вокруг, и другие группы приходили, чтобы посмотреть: что там такое варят **аные германцы?