Себя преодолеть - [36]

После, когда уже вскочил в переполненный автобус, едва уцепившись за поручни, видел, как ловкий лейтенант в форме ВВС записывал ее телефон...

Жалость. Брезгливость. Хромой Франц. Одному богу известно, как я страдал... Но я победил себя! Многие люди стремятся победить свою слабость. Но не желают сделать для этого ни малейшего усилия. И чуть что — гибнут, выхоленные, неприспособленные твари. Коварные в дружбе. Подлые в любви. Завистливые к славе.

Я решил победить всех и стать чемпионом мира по штанге! Самым сильным из людей, первым!»

Беренс застонал. Он снова вспоминал обиды.

— Боже, сколько их!..

«Тренировки, тренировки... — Беренс поежился. — Ноги не выдерживали тяжестей. Я падал на колени, спину, разбивал лицо. Но всякий раз поднимался! Не колени, а кровавые лепешки. Мое избитое тело молило о пощаде.

Руки быстро наливались силой. Я изобрел специальные упражнения на турнике. Болтался с гирями на ногах. Подтягивался. В станке для жима лежа я проводил больше времени, чем в кровати. Задыхался. Ложился на пол, но не уходил из зала.

Взвинченные нервы и боль отпускали под утро. И под утро я засыпал, чтобы через три-четыре часа глотать холодный кофе и ветчину. А потом бежал работать на лесопильню. Два километра утром и два — вечером. Я готовил ноги к бою. И плевал на природу! Мачеха она мне... Целый день резал бревна, чуть не засыпая. Как только под пилораму не угодил!..»

Это происходило много лет назад, а Беренсу и сейчас стало не по себе.

— Вот они, шрамы на коленях, — пальцы скользят. — Вот.

Потом Беренс вспомнил, как догадался приспособить темповые упражнения к особенностям больной ноги. И создал свой стиль.

Инвалид. Надо тренироваться в несколько раз больше. И для здоровых-то людей тренировка не всегда в радость. А ему и вовсе не сладко. Что ж, инвалиду, как кесарю — кесарево!

И вот долгожданный чемпионат мира.

«Я не желал слыть калекой. И приехал с твердым намерением победить. Но вышло все иначе, не так, как я представлял.

Судьи — купленные. Хотя взятки не шибко велики. Жирное розовое угощение в ресторане. Не больше.

Судьи за пультами — благородные лица и отменные репутации. И вот эти столпы нравственности и добропорядочности, не дрогнув, отнимали у меня все честно и по правилам поднятое. Два раза я чисто толкнул вес, а результат не засчитывали.

Килограммы крали ради толстого парня, обыкновенной пешки. Денежного Мешка.

На последнюю попытку я поставил все. И рекордным толчком обошел пешку.

Сам парень не был замешан в жульничестве: пешка. Решали без него. Он смотрел мне в лицо и шевелил губами. Не смел говорить вслух. Стыд спек губы. А Денежный Мешок с оловянными глазами тотчас метнулся к судьям, чтобы «деньгой» убить и этот результат.

Значит, ноль! И результат ноль, и я ноль! Господи, все рушилось!..

И я — урод! И восемь лет обращались в ненужное, бессмысленное самоистязание. Я ничего и никому не доказал.

Я стоял за кулисами и беспомощно смотрел на судей. Они включили красный свет: не засчитали результат.

Конец!

Я вцепился в перила, чтобы не свалиться, и ошалело хлопал глазами. «И это люди? — разрывал меня крик. — Люди?!

Я поплелся к стулу и сел. Пешка плакал. Наши стулья стояли рядом. Он шмыгал носом. Огромное черное тело вздрагивало. Парень, видать, был не дурак и догадывался, что поражение для меня не просто спортивная неудача.

Поддержка пришла неожиданно. Зал разбушевался, требуя отмены несправедливого решения.

Люди кричали пять, десять, тридцать минут. Денежный Мешок один против всех. Озлобленный маньяк даже притопывал ногой от бешенства. Я видел, как кровью затекла его желтая лысина.

Народ рассвирепел не на шутку. Примчалась полиция. И своими мундирами закрыла подлость. Но когда зрители, как по команде, с воем вскочили и лавиной обрушились на сцену, полиции пришлось туго.

Дубинки не могли подавить яростного порыва. Полетели бутылки. Затрещал и рухнул первый ряд кресел, увлекая борющихся на пол.

Судьи, как загнанные крысы, озирались из-за пультов. Денежный Мешок вертелся под градом стаканов, огрызков яблок... Даже дамская сумка оказалась в деле. Но Денежный Мешок — парень не робкого десятка. Обернувшись к залу, он скалил редкие зубы и изрыгал проклятия.

Цепочка полицейских пятилась к сцене. Истошные вопли заглушали удары и мерные покряхтывания блюстителей порядка. Полицейский офицер рявкнул судьям: «Убирались бы вон, пока не поздно!»

Денежный Мешок сдался. Победил я! А точнее — мы, люди!»

Беренс зажмурился. И увидел тот день. В ослепительном свете зал, город, весь мир. И вальс, не бравурный марш, а вальс!

Он стоял на пьедестале почета. И люди восхищенно шумели. А потом в мертвой тишине играли фанфары. И все вместе с ним пели гимн его родины.

«Победа. Короткий миг — и все. Я не мог тянуть жилы и драться со здоровыми парнями. От проигрыша не застрахован. Вовремя ушел».

— И я не ошибся, — зло прошептал он. — Словчить еще разок — и почти богат. И буду вольным Беренсом, хозяином своей жизни и чувств!

Радости не получилось. Громкие слова растаяли в душной комнате.

Сорвалась последняя звездочка воспоминаний. Прочертила в голове светлую полоску и потухла. Красного мака в груди не было, а была тоска по прошлому и вкус винного перегара во рту.