Сципион Африканский - [5]

). Геродот считал, что финикийцы разбиты окончательно. Но он ошибся. Через 70 лет борьбу возобновил Ганнибал, внук Гамилькара, погибшего при Гимере. В 409 году до н. э. он высадился в Сицилии и осадил Селинунт. После непродолжительного сопротивления город пал. Карфагеняне ворвались и перерезали поголовно всех жителей, около шестнадцати тысяч человек, не щадя ни возраста, ни пола. Со страшной быстротой они двинулись дальше. Пунийцы были уже у Гимеры, когда на выручку подоспел маленький отряд из Сиракуз. Было ясно, что горстка смельчаков не сможет противостоять огромным полчищам варваров. Они попытались лишь перевести население в безопасное место, ибо жестокости карфагенян не было предела. Но и это не удалось: часть населения не успела эвакуироваться. Они были убиты или захвачены в плен. Пленников, числом три тысячи человек, Ганнибал принес в жертву духу своего деда Гамилькара. Город был сравнен с землей, место, где он стоял, превращено в пустыню.

Сицилийцев сковал ужас. Ганнибал двигался уже к Агригенту. Город долго выдерживал осаду, наконец, под прикрытием сиракузского отряда все жители, бросив свои дома, бежали в соседнюю Гелу, а город заняли карфагеняне. В эти суровые для острова дни к власти пришел ловкий, жестокий, но энергичный и смелый Дионисий Старший. Он собрал все силы, но не смог остановить варваров. Пали Гела и Камарина. Жителей удалось переправить в Сиракузы. Теперь карфагенское войско ждали в самих Сиракузах. Их спас случай. В пунийском лагере вспыхнула чума. Сам Ганнибал стал ее жертвой. В таких условиях Дионисию удалось купить мир ценой огромной дани. В руках варваров остался весь юг острова, куда вернулись уцелевшие жители (Diod., XIII, 54–62; 108–111).

Но эллины не смирились; они готовили мщение. В 397 году до н. э. сигнал был дан. По всему острову жители ловили финикийцев и после жестоких пыток убивали. Все горели смертельной ненавистью к карфагенянам. Дионисий объявил им войну, мечтая освободить Сицилию. Но счастье не было к нему благосклонно. Карфагеняне вновь высадились в Сицилии, сам Дионисий, разбитый в морском сражении, был заперт в Сиракузах. И опять уже погибающую страну спасла чума, словно Аполлон не хотел покинуть свой народ. А тут подоспела помощь из Спарты, Коринфа и южной Греции. Гамилькон, пунийский полководец, бросив армию на произвол судьбы, бежал в Карфаген. Сицилию снова спасло чудо (Diod., XIV, 45–76).

Дионисий прекрасно понимал, что никогда они не избавятся от страха, пока Карфагену не будет нанесено решительное поражение. Воспользовавшись тем, что пунийцы заняты внутренними войнами, он укреплял все свои силы для отчаянного удара. В 383 году до н. э. он снова начал войну. Напрасно! Наголову разбитый, он вынужден был заплатить карфагенянам огромную контрибуцию и уступить им уже около трети острова. Но даже это его не смирило. В 367 году до н. э. он снова объявил пунийцам войну, но тут его настигла смерть. А его слабый и развратный сын, Дионисий Младший, поспешил заключить мир. Так судьба обратила в ничто все усилия Дионисия, и цель, которую он преследовал всю жизнь, не осуществилась.

В 317 году до н. э. власть в Сиракузах захватил Агафокл, сын простого горшечника, но человек блестящих способностей. Он решил осуществить мечту Дионисия. Для этого он предпринял нечто неслыханное — высадился в Африке и двинулся к Карфагену. Казалось, настали последние дни города. Его вассалы перешли к Агафоклу. Охваченные паническим ужасом, карфагеняне умилостивляли богов, сжигая им гекатомбы детей. И снова судьба отвернулась от эллинов. На Агафокла посыпались неудачи, он был разбит, бежал и заключил мир на прежних условиях. Карфаген был, казалось, заколдован.

То была последняя попытка. К 70-м годам III века до н. э. Карфаген безраздельно господствовал на Западе. Иноземные корабли, вступившие без его ведома в сицилийские воды, карфагеняне топили, опасаясь торговой конкуренции. В 264 году до н. э. карфагеняне решили завершить покорение Сицилии. По словам Полибия, весь остров уже был в их власти, оставались одни Сиракузы. Не было сомнения, что на этот раз они овладеют столицей (Polyb., I, 10, 7–8). Но тут в дело вмешался новый народ, римляне.

ПЕРВАЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОЙНА

Римляне и карфагеняне давно знали друг друга. Некоторое время их связывал даже союз, направленный против общего врага Пирра. Но теперь союзники римлян в Сицилии попросили их помощи против пунийцев. Сенаторы долго колебались. Они, разумеется, очень хорошо сознавали, как могуч и страшен Карфаген. Но они, по свидетельству Полибия, ясно понимали и другое: Карфаген стал владыкой всего Запада, он постепенно окружает Италию кольцом, и еще немного — и Рим ждет судьба Сицилии (Polyb., I, 10, 6–9). Сенат не решился начать войну с пунийцами. Но народ оказался смелее: квириты — так называли мирных римских граждан — заявили, что хотят воевать с карфагенянами. Жребий был брошен (Polyb., I, 11, 1–2).

Сравнивая силы обоих государств, можно сказать следующее. Казна Карфагена была полна до краев, Рим же в то время был беден. Он не вел заморской торговли и не получал золота от своих вассалов: единственные его подданные, италики, не платили ему дани. Так что тут преимущество было у Карфагена.