Счастливый час в «Каса Дракула» - [17]

Мы с Себастьяном ругались из-за Берни, вступали в глупые и ожесточенные бои, хотя оба знали, что он абсолютно этого недостоин.

Я подождала еще несколько минут, по-прежнему ощущая прохладную руку Себастьяна в своей ладони. Открыв глаза, я сказала:

— Помнишь Берни, любителя марихуаны и моего поклонника? Я бросила его, только чтобы порадовать тебя.

Берни тогда стоически перенес боль расставания, пожав плечами и пробормотав: «Ну раз тебя куда-то понесло, чувиха…»

— А он это разве заметил?

— Он был растоптан, полностью уничтожен. Надеюсь, ему удалось прийти в себя. А ты с чем-нибудь расставался ради меня, Себастьян?

— Разве что с самоуважением, — заявил он, отпустив мою руку.

Его резкий тон насторожил меня.

— Что ты имеешь в виду?

Он отвернулся. Я подозревала, что мы движемся не в том направлении, и не только в эмоциональном смысле. Мне ничего не было видно сквозь затемненное окно машины, поэтому я решила опустить его и нажала на кнопку. Она не сработала.

— Попроси, пожалуйста, водителя опустить это стекло, — сказала я Себастьяну, но он не обратил на меня никакого внимания.

Прижавшись лицом к окну, я увидела густой лес и покрытые травой холмы — совсем непохоже на городок.

— Где мы?

— Совсем скоро мы будем на месте.

— На каком таком месте? — Себастьян вдруг стал меня напрягать.

— Расскажи мне о своем рандеву в отеле, — потребовал он.

— Это тебя не касается. Мне казалось, мы снова будем дружить.

— Что он тебе говорил? Что он с тобой делал? Как его зовут? Мне нужно знать.

Я не могла поверить в то, что Себастьян решил похитить меня только ради информации об Освальдо. Именно это я и сказала, барабаня в стеклянную перегородку.

Окно, отделявшее нас от водителя, опустилось.

— Сэр?

— Все нормально, Питере! — рявкнул Себастьян. И злобно обратился ко мне: — Я не похищаю тебя, манерная шлюшка, я посажу тебя под стражу и допрошу.

«Шлюшка» — это еще ладно, но «манерная» — это уже перебор.

— Я ненавижу тебя, напыщенный сопляк! Немедленно выпусти меня из машины! — Я пнула ногой сиденье водителя. — Если ты меня не выпустишь, я подам на тебя в суд!

— Немедленно прекрати беситься, — сказал Себастьян. — Ты не выйдешь отсюда, поскольку очень вероятно, что ты подхватила инфекцию.

Когда я прекратила долбить ногой по сиденью, он произнес:

— Ах, неужели ты наконец обратила на меня свое жалкое внимание? Думаешь, я не заметил, что ты больна? Как ты жила последнее время, Милагро? Что ела? Или, точнее, что пила?

От его слов я вся похолодела. Откуда он узнал о моем недомогании? И чем я в конце концов заразилась?

— Так ты поэтому искал меня?

— Другой причины снова встречаться с тобой у меня не было. По-моему, я предельно ясно дал это понять в дни моей беспечной юности.

Вот мерзавец!

— Ты можешь обманывать себя сколько угодно, но меня не проведешь, Себастьян. Я-то знаю, что ты когда-то чувствовал ко мне. — Я заметила, что в его глазах промелькнула боль.

— Возможно, я слишком быстро поддался твоим дешевым чарам, — признался он. — Я не понял тогда, что ничего для тебя не значу; ты просто хотела завладеть мной и всем, что у меня было. Ты использовала меня, Милагро.

Его обвинение поразило меня.

— Это неправда, Себастьян. У меня было к тебе настоящее чувство. Ты знал, что я чувствовала.

Судя по выражению его лица, он смутился и отвернулся.

— Я больше не поддамся на твой обман. Я каждый день благодарю близких и друзей за то, что они помогли мне освободиться из капкана твоей жадности. Зато теперь, пусть мне и неприятно снова иметь с тобой дело, ты можешь принести пользу нашей организации.

— Организации?

— Не будь глупее, чем это необходимо, — посоветовал он, снова обретя спокойствие. — Я состою в «Коалиции американцев за консервацию Америки». Мы стремимся очистить нашу страну от гнусных паразитов.

— КАКА? — Я так и сказала: «кака». — KAКA сама гнусный паразит, да и ты ни в какой компании не работаешь. Носишься туда-сюда, изображая из себя писателя!

— Насколько я понимаю, ты все та же поперечная девица! Мы не употребляем аббревиатуру КАКА, а произносим по буквам — Ка-А-Ка-А и я состою в советах директоров двух крупных компаний.

— Насколько я понимаю, ты все тот же высокомерный мерзавец! Немедленно выпусти меня из этой чертовой машины!

— Или что? — Он толкнул меня, и я привалилась к дверце машины. — Ты слабенькая. Всегда считала себя сильной и независимой, а теперь имеешь такой жалкий вид!

К сожалению, он был прав. У меня не было сил вступать в бой mano a mano' [25] на заднем сиденье несущегося на всех парах «Бентли», как, впрочем, и еле ползущего «Хендая».

— А при чем тут вообще я?

— Ты будешь нашим подопытным кроликом. Честно говоря, мы крайне удивлены, что ты жива. Наверное, это связано с присущей твоей нации почти тараканьей способностью приспосабливаться к токсинам и сопротивляться им. Мы проведем осмотр и, если ты согласишься сотрудничать, возможно, всего лишь стерилизуем тебя и будем за тобой наблюдать.

В сложившейся картине, словно в пазле, не хватало некоторых фрагментов, но и без них было ясно, насколько она отвратительна. Меня чем-то заразили — это понятно. Себастьян считает, что я должна была умереть, а носитель вируса — Освальдо.