Счастливые сестры Тосканы - [4]

Дядя Дольфи закидывает в рот последний кусочек печенья и стряхивает крошки с ладоней.

– Delizioso![6] – Он, шаркая ногами, подходит к своему парикмахерскому столику и возвращается с несколькими исписанными листами бумаги, которые я отдала ему вчера вечером. – Мне нравится эта история, la mia nipote talentata.

Моя талантливая племянница? Я прикусываю губу, чтобы дядя не заметил, насколько я рада это слышать.

– Grazie.

– Сюжет набирает обороты. Чувствую: назревает конфликт.

– Ты прав.

Я припоминаю эпизод, который придумала сегодня на работе, потом достаю из сумки написанные накануне страницы и вручаю их дяде:

– Продолжение принесу в четверг.

Он недовольно хмурится:

– А завтра ничего?

Я не могу сдержать улыбку. Мои скромные попытки писать – это хобби, и мы с дядей держим его в секрете.

Дольфи любит повторять: «Если уж наметил дорожку к мечте, не сходи с нее».

Однажды он признался, что в молодости пытался сочинить оперу, но отказался показать мне свои наброски или хотя бы в двух словах рассказать сюжет. И на мои расспросы все время отвечает, что это была просто придурь, а сам краснеет как рак. Мне жаль, что дядя сошел с дорожки к своей мечте.

– Извини, но сегодня у меня не будет времени писать. Дария устраивает собрание Клуба книголюбов и меня тоже позвала. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал так, будто приглашение сестры потусить вместе с ее друзьями для меня обычное дело. – Она попросила принести сладкую пиццу. – Я мельком смотрю на часы – половина четвертого – и подхожу к раковине. – Послушать Сару, так весь смысл этих собраний сводится к еде, выпивке и сплетням. Ну а если вдруг остается время, они могут обсудить книгу.

Дядя сверкает темными глазами:

– Какая чудесная новость: сестра приглашает тебя на собрание своего клуба. Я помню времена, когда вы были неразлучны.

У меня вдруг начинает першить в горле, я в ужасе изображаю, будто ищу в шкафчике полотенце.

– Ну, я пока еще не постоянный член клуба. – Теперь у меня щиплет глаза. – Но я надеюсь, что, если понравлюсь ее друзьям – ну, или хотя бы моя рizza di crema, сливочный пирог, понравится, – Дария пригласит меня к ним присоединиться.

– Pizza di crema? – Дядя искоса смотрит в мою сторону. – Не позволяй Дарии себя использовать.

– Мне совсем не трудно испечь угощение, и я люблю помогать сестре.

Дольфи насмешливо приподнимает брови, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Потом он смотрит на часы и снова хмурится:

– Лучана сказала, что придет стричься в два, и вот – ни слуху ни духу. Хотя бы позвонила, что задерживается. Ну что за безответственность?

– Не будь к ней слишком строг. Люси еще ребенок.

– Ребенок? – хмыкает дядя. – С каких это пор здоровая девица двадцати одного года от роду считается ребенком? – Он понижает голос, как будто в пустой парикмахерской кто-то может нас подслушать. – Ты слышала, что у Лучаны очередной кавалер? Познакомилась с ним на новой работе. Этель уверена, что на этот раз дело закончится свадьбой.

– Ага, а разве она не говорила то же самое о Дереке?.. И о том барабанщике, Нике… И о том парне… как же его звали? У него еще была татуировка в виде кобры. – Я пожимаю плечами. – Люси еще совсем молоденькая, у нее вся жизнь впереди. Куда ей спешить?

Дядя без слов, одним взглядом, напоминает мне о том, что Люси, как и я, – младшая дочь в семье.

– Насчет ее нового бойфренда ничего сказать не могу, – замечаю я, протирая столешницу, – а вот новая работа, похоже, Люси нравится.

– Обслуживать столики, вырядившись в обтягивающие кофточки и юбочки? – Дядя осуждающе качает головой. – Вот объясни мне, Эмилия, почему такая умная девушка, как Лучана, решила работать в этом месте… «У Руди»?

– «У Рулли». Но это же один из самых популярных баров в городе.

– А чем ей плох паб «Финиш»? Ирена и Матильда уж который год там работают. И кстати, всегда ходят в приличных блузках и туфлях на невысоком каблуке. К чему эти новшества?

Мой дядя, точнее – двоюродный дед, по натуре своей консерватор. Он эмигрировал из Италии через год после бабушки Розы, будучи еще совсем молоденьким парнишкой. Когда юный Дольфи Фонтана поселился в Бенсонхёрсте, заведение под названием «Финиш» уже вовсю работало. С тех пор прошло уже пятьдесят семь лет, а дядя все еще хранит верность старому пабу.

– Дядя Дольфи, новое – это вовсе не обязательно плохое, – пытаюсь вразумить его я.

Он вскидывает голову:

– Новый сыр? Нет, спасибо. Новое вино? Тем более. Новое искусство? Тоже нет. – Дядюшка берет в ладони мое лицо. – Dolce nipotina mia[7], действительно хорошо не новое, а старое. И кому, как не тебе, это знать. – Он приподнимает мой хвост из волос. – Почему мы не меняем прическу уже сколько… лет двадцать? А эти очки? Не в них ли ты фотографировалась на выпускной альбом?

– Вообще-то, за это время диоптрии у меня изменились три раза. – Я снимаю очки в тонкой металлической оправе и гну ее туда-сюда. – Но, к счастью, оправа, как и обещали в магазине оптики, крепкая.

– Вот видишь, cara mia[8], – говорит дядя, – зачем менять колеса, если они еще катятся, sì?

– Твоя правда. – Я надеваю очки и целую его в щеку. – Завтра еще пирожных принесу.