Счастливчики с улицы Мальшанс - [4]

Человек пять парней в чёрных кожанках — их сверкающие мотоциклы выстроились недалеко от входа в кафе — никого не подпускали к бильярду. Но никто не протестовал: парни изрядно выпили, и когда кто-нибудь из них выигрывал, он тут же угощал пивом всех столпившихся вокруг. Род быстро протиснулся в первый ряд и сумел урвать кружечку.

— Всюду-то ты успеваешь! — с завистью заметил Юл.

— Ты уж помалкивай! — проворчал Род, вытирая губы. — Небось в своём кабачке сколько хочешь, столько и пьёшь. Побренчал полчасика — и за воротник…

— Да, там выпьешь… — Юл безнадёжно махнул рукой. — Мари! — схватил он пробегавшую мимо девушку за руку. — Три кофе. Ты совсем сегодня замоталась.

Мари мигнула Юлу и вскоре уже несла к их столику поднос с дымящимися чашечками. Юл гордо посмотрел вокруг — только дураки могли не понять, что он значит для Мари!

В десять часов Нис поднялся:

— Мне пора. У меня завтра тренировка…

Род иронически посмотрел на него:

— Давай, давай тренируйся! Поедешь на олимпиаду!

— В этом году нет. А на следующую почему бы не, съездить? — Нис пощупал свои бицепсы.

— Клод тебе покажет олимпиаду, — проворчал Род. — Разложит и всыплет пару раундов по запрещённому месту. У вас ведь по правилам ниже спины бить не разрешается?

Да брось ты! И его скоро одной рукой… — храбрился Нис.

Род усмехнулся:

— Смотри не помни его, бедняжку! Он ведь только двести кило весит. Или полтораста?

— Девяносто пять. Ну и что? У него рост-то какой… В общем, я пошёл. До завтра.

Нис поднял руку и щёлкнул пальцами. Юл и Род ответили тем же. Так желали они друг другу удачи.

— Не понимаю я его, — помолчав, сказал Юл. — Сам в драку лезет. Что толку, что научится боксу? Ему за это время столько набьют, что за всю жизнь не расквитается. Конечно, парень он здоровый…

— «Здоровый, здоровый»! — зло передразнил Род. — Это, знаешь, в рыцарские времена важно было. Когда мечами да копьями размахивали. А теперь карманная артиллерия есть. Помнишь, мы вчера смотрели «Золотой век Аль-Капоне»? Тот верзила оглянуться не успел, как три штуки в живот схватил… Вот тебе и сила…

Род украдкой оглядел в зеркало свою щуплую, невысокую фигуру и вздохнул.

Друзья выпили ещё по чашке кофе и вышли на улицу. Юлу пора было на работу. С одиннадцати вечера до трёх утра он играл на гитаре и пел в оркестре в кабачке «У чёрного фонаря». «Оркестр», конечно, сказано громко — он состоял на Юле, ударника, всегда усталого, сумрачного человека, напивавшегося после работы, и старого слепого пианиста-негра.

Кабачок был тоже захудалый, но всё же рангом повыше «Макса». Сюда приходили свои завсегдатаи — местные лавочники, спекулянты, букмекеры. Иногда забредали провинциалы, заехавшие в столицу поразвлечься, туристы. Программа была такой же жалкой, как и оркестр. Толстая Лола пела тонким голосом песни о любви; Лили исполняла номер стриптиза, отогреваясь потом рюмочкой виски и растирая худые, покрытые синяками ноги, была ещё танцевальная пара Фанфани, исполнявшая танец «Тропические страсти». Говорят, под тропиками люди старятся быстрей. Во всяком случае, Фанфани пережили возраст первых страстей.

Посетители мало обращали внимания на артистов. Они вели свои разговоры, заключали сделки, обсуждали дела. Но «программа» позволяла почтенной и усатой госпоже Амадо — хозяйке кабачка набавлять к ценам на напитки пятьдесят процентов.

Самым приятным в программе было пение Юла. Голос у него был хотя и слабый, но задушевный и тёплый. Он пел, подыгрывая себе на гитаре. Его слушали с удовольствием. А когда он исполнял им же сочинённую песенку «Счастливчики с улицы Мальшанс», его всегда награждали аплодисментами.

Свою работу Юл любил. Он получал бесплатный ужин, весьма приличную для шестнадцатилетнего парня плату, в основном за счёт чаевых. Ну, а главное… Главное, ему нравилась атмосфера кабачка. Когда он пел, прикрыв глаза длинными густыми ресницами, он представлял себя на сцене роскошного кабаре, где танцуют великолепные полуобнажённые женщины, где за столиками сидят сверкающие бриллиантами дамы и мужчины в смокингах. Они аплодируют ему, у служебного входа его ждёт собственная машина, а дома… дома Мари.

Кончив петь, Юл приходил в себя; вместо великолепных женщин на площадке, тяжело дыша, отплясывали старые Фанфани, а за столиками сидели занятые своими делами букмекеры.

В три часа Юл шёл домой. Он жил там же, где Род и Нис, в одном с ними доме на улице Мальшанс.

Улица Мальшанс была ещё уже, ещё темней, ещё бедней, чем та, на которой находились метро и кафе «Уголок влюблённых», Дома на этой улице были старые, из серого, потемневшего от сажи и времени кирпича. Железные лестницы, словно шрамы, бороздили унылые фасады. Дома стояли тесно друг к другу и образовывали глубокие колодцы, где царили вечный мрак и сырость, где всегда пахло кухней, нечистотами и кошками. Разноцветное изношенное белье плескалось здесь на ветру, подобно знамёнам разбитых армий неудачников.

Тротуары на улице Мальшанс были всегда замусорены, на мостовой стояли непросыхающие лужи, из окон всегда доносился детский плач.

Это была унылая улица, беспросветная, как жизнь её обитателей.