Счастливая Женька. Начало - [89]

– Нет-нет, премного благодарны, век не забудем доброты этой, – мог бы сказать Гарик. Но не говорил, потому что, во-первых, некому, во-вторых – зачем? А в – третьих, кому это надо? Да и вообще он не сильно беспокоился, ни по этому, ни по любому другому поводу.Такой уж это был человек. О том, что он больше не кадровый офицер, Гарик также не слишком долгопечалился. Первоначальное отчаяние, чувство безысходности и краха собственной жизни, уступило место равнодушию и смирению. Закончена долгоиграющая и бесконечная муштра. На смену жизни по уставу пришла долгожданная свобода.Но имелось весомое обстоятельство, которое причиняло бывшему капитану российской армии, а ныне разнорабочему конкретного строительного объекта немалое беспокойство.И эта причина была отец Гарика. Летчик-истребитель, полковник в отставке,Коновалов Алексей Игоревич. Ныне этоуспешный бизнесмен, занимающейся продажей и установкой медицинского оборудования. А если точнее генеральный директор ООО «СТАВМЕДТЕХ». Вот такой у Игорька был папа. И в настоящее время, Алексей Игоревич был уверен, что единственный сын, наследник, так сказать, продолжатель рода и славной военной династии Коноваловых достойно несет службу в одной из летных частей близ города Ейска.

Гарик не вставая, притянул к себе жестяную банку из-под кофе, служившую хранилищем более или менее достойных внимания окурков. Сигарет не осталось. Спиртного, тем более. В этой прелестной компании на такое чудо можно было даже не рассчитывать. В бригаде, где узбеки закладывают наравне с русскими, на утро может остаться только перегар, головная боль, вонища и грязные тарелки, сналипшими кое-где изжеванными фильтрами от сигарет. Подкурив небольшой бычок, Гарик, зажмуривая от едкого дыма левый глаз, выудил из-под раскладушки свои кеды. Услышав за спиной какое-то неявное движение, он не оборачиваясь, добродушно произнес:

– Керик, падла, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не оставлял свои мерзкие туфли возле моей раскладушки, а? Гарик повернулся и глянул снизу вверх на рослого молодого узбека. Керим абсолютно по-детски, максимально округляя припухшие глаза,растерянно смотрел на него. Затем широко улыбнулся и миролюбиво сказал:

– Почему ругаешься, Гарьик? Ты спишь у двери зачем? Там обувь стоит, понимаешь, да? Обувь! Керим для лучшего уразумения активно жестикулировал, изображая, по-видимому, обувь. Понял, да? Башмак, тапка, галош…,а ты кровать ставишь, нехорошо, – покачал головой Карик. Гарик знал, что теперь этот философствующий узбек замолчит нескоро. Слушать его не было никакой возможности. Он вспомнил, что послезавтра будет расчет, а значит, есть шанс взять в долг у Таньки в магазине.

Керим подобрал отшвырнутые его соседомчерные лаковые туфли. Ласково обтирая их краем футболки, он неодобрительно покосился в сторону Гарика. Увидел он, да и томельком,только его спину и непроизвольно втянул голову от пушечного выстрела захлопнувшейся за Гариком двери.

Гарик прошел строительный участок, на котором работал уже три месяца. Он не знал, что тут строится. И знать не хотел. Его это не интересовало. Или вроде бы ему говорили об этом в самом начале, но он не запомнил. Да не все ли равно. В любом случае он тут временно. Его воротило от одной только мысли, что уже через полтора часа нужно влезать в свой дыбом стоящий рабочий комбинезон и подтаскивать к бетономешалке тюки с цементом. Но еще отвратительнее было слушать хриплое карканье прораба и каким-то образом взаимодействовать с рабочими. Выносить на трезвую голову все это Гарик был не в состоянии. Для того, чтобы хоть как-то мириться со своим положением, ему было необходимо спиртное. Трезвым он не мог не то, что контактировать с людьми, но даже не способен был просто находиться в их обществе. Алкоголь был единственным другом. Преданным, безотказным, надежным. Он давал Гарику то, в чем тот так нуждался. Уверенность. Веру в то, что он сильный, умный, талантливый. Что любая задача ему по плечу. Стоит только захотеть. А также, благодаря этой дружбе у него моментально обнаруживалась первоклассная способность к коммуникациям любого рода. Уже в предвкушении выпивки у Гарика разительно менялось не только настроение, но и весь его образ. От угрюмого и язвительно-насмешливого старика-затворника до позитивно-обаятельного и харизматичного красавца. Этакого супергероя с горящими очами и великолепным чувством юмора. У тех, кто видел его в такие моменты, создавалось твердое убеждение, что Гарик ещё и прирожденный оратор. Его манера разговаривать, вкупе с хорошо поставленным голосом и тактикой убеждения практически не давала осечки. Но таких просветленных моментов становилось все меньше. И случались они все реже. Гораздо чаще он находился в злобно-подвешенном состоянии неприсутствия. Не здесь и не сейчас. Нигде.

Вполне уютно расположившись позади кирпичного штабеля и с наслаждением отпивая из холодной бутылки, он снова вернулся мыслями к замкнутому кругу, в который угодил. Причем угодил по собственной глупости. Конечно, – размышлял Гарик, – нужно было сразу после увольнения из армии возвращаться домой. А не пристраиваться на эту стройку неизвестно для чего. Это все его извечное малодушие: «А что скажет отец?», «Я жалкое ничтожество и позор семьи!», «О, как посмеются соседи…», «И куда мне теперь?» И так далее, до бесконечности. И что вышло из этого хорошего? Ровным счетом ничего! Он просто загнал себя в угол бесконечным враньём и трусостью. Дошло до того, что ему элементарно не на что было ехать. Все что он зарабатывал, приходилось относить в магазин. Продавщица Таня лишь на первый взгляд напоминала учащуюся ПТУ. Причем, очень зрелую учащуюся. Может даже слегка перезревшую. Практически лежалый товар. На самом деле, Татьяна обладала хорошей зрительной памятью, великолепной интуицией и железным характером. И, кроме того, что ещё больше шло наперекор её легкомысленному и даже несколько вульгарному образу, являлась абсолютной трезвенницей. Только попробуй, опоздай с выплатой! Тебя мигом отлучат от выдачи в кредитна неопределенный срок. И восстановить утраченное доверие будет, ой, как непросто. Так вот, как только Гарику удавалось погасить основной долг, ехать уже было не на что. И приходилось оставаться ещё на неопределенный период, чтобы заработать на билет. Но за это время, как правило, снова набегала кругленькая сумма в блокноте должников у Татьяны, и так без конца…