Счастливая Женька. Начало - [68]

– Это же с ума сойти, – у меня есть сестра! – продолжала она думать и на своей новой работе – в махоньком захолустном кабинетике, чуть ли не на территории автовокзала, принадлежащем неродственнику родственника Владимира, средних лет армянину созвучным, лаконичным и совершенно не подходящим ему именем Рафаэль. Рафик, как он сам предложил Жене к себе обращаться, был толст, лыс и чудовищно необразован. В самом широком смысле. Женя вначале удивлялась, каким образом он умудрился не только открыть кабинет (здесь, как раз все было понятно), но и проводить элементарные стоматологические манипуляции. Хотя и с этим довольно быстро она разобралась.Сам он не практиковал, ему это было не нужно. Он всегда мог найти таких запутавшихся, провинциальных дурех, как Женя и иже с ней. Слушая с каким акцентом он разговаривает, она сомневалась, что этот мужчина умеет читать и писать. У Рафика было три отличительных черты: зашкаливающая за все мыслимые и немыслимые пределы уверенность в своей личной исключительности, в частности, и представителей армянского народа вообще, не зависящая от времени года сильная потливость и бросающаяся в глаза неряшливость.Которая, к слову, проявлялась везде: в делах, в одежде, в еде, в вопросах личной гигиены. – Зато его не очень волнует, что за статья в моей трудовой книжке и на каком это учете я состояла. А может и до сих пор ещё состою, – мрачно огрызалась сама на себя Женька, – Так что заткнись и работай молча, – припечатывала она дополнительно, когда уж очень сильно её одолевала тревога по поводу четвертой отличительной характеристики Рафаэля, а именно его общенациональной мужской слабости к женскому полу. Его поползновения в отношении Жени носили, хотя ещё и не очень настойчивый, но вполне себе угадываемый характер. После того, как Владимир по собственной инициативе, (после Шурочкиных намеков), встретил пару раз Женьку с работы и о чем-то негромко говорил с Рафиком, это временно прекратилось. Володя, провожая Женьку до метро, был расстроен гораздо больше, чем она. – Не думаю, что он отстанет надолго, вот же удружил я тебе с этим Рафиком! – выпалил он в сердцах. Женя, придержав его за руку, развернула к себе, – Послушай, Володя, от всех Рафиков спасти все равно не получится, так что не расстраивайся. В конце концов, я уже большая девочка, сама разберусь. Володя усмехнулся, – Знаешь, что он сказал? «Нравится, она мне, брат, прямо сердце болит каждый день!» – Сердце болит, – задумчиво протянула тогда Женька, – Ты знаешь, это не удивительно, он ест очень много жирного, и курит, наверное, две пачки в день. Они невесело посмеялись. – Как ты, Жека? – спросил тихо Володя и оба прекрасно знали, о чем речь, – Держишься? Женя посмотрела в сторону на толпу исчезающих в дверях метро людей, – Держусь, Володь, но так тяжело, будто огромный груз несу. Я не знаю, насколько меня хватит, честно, не знаю. Понимаешь, мне не то, что не интересно жить на трезвую голову, мне страшно, отвратительно и мерзко. Ты хорошее слово подобрал, хотя я его терпеть не могу – «держишься», именно держусь, Володечка, по-другому и не скажешь. Скриплю зубами, но держусь, закушу удила и держусь. Работаю, еду в метро, готовлю, стираю, разговариваю, помогаюАнютке с уроками и … держусь. Понимаешь, я думаю, что самое ужасное в этой ситуации, то, что это – не мой выбор. Я держусь, потому что должна, потому что обещала, потому что иначе все будет ещё хуже, чем сейчас. Но это не то, чего я хочу, – Женька судорожно поправила волосы и закашлялась, – Володя, – она лихорадочно всматривалась ему в глаза, надеясь увидеть хоть какой-нибудь отклик на то, что её так мучило и терзало последнее время, – Скажи мне, я что, выродок? Последняя сволочь? Алкашка конченая? Что со мной не так, ответь мне!? Ты так часто меня выручал, подсказывал и даже направлял. Володя, «глядя» в сторону, негромко произнес: «Женя, мы говорили с тобой и не один раз, ты не то, ни другое и не третье. Ты – больной человек. Понимаешь, ты никак не хочешь или не можешь это признать! Помнишь, как в глупой дразнилке «Больной на голову, а лечит ноги!»? Так вот, это про тебя. Ты готова на что угодно, ты лечишь нервы, желудок, сердце. Оправдываешься проблемами, усталостью, стрессами, чем угодно, а главной причины не видишь, или не хочешь видеть…»

Женя заканчивала работу и поджидала Карпухина, с которым продолжала сотрудничать и на новом месте. Он должен был подвезти образцы и самолично убедиться в верности Женькиных поправок. Случай был трудный, в кресле сидела женщина с нестандартной формой челюсти, которая, как и другие пациенты отыскала её по новому адресу. Многие звонили и записывались на прием именно по рекомендации её бывших пациентов. Женькин работодатель, за все время существования кабинета не видел такого наплыва желающих записаться на прием именно к Евгении Валерьевне. Хотя в кабинете и так стояло только одно кресло, второго стоматолога, равно, как медсестрыи уборщицы, Рафик изначально не только не планировал, но и считал это совершенно излишней расточительностью. Женя обожала трудные случаи. В такие моменты она была сосредоточена и необыкновенно работоспособна. Голова работала ясно и четко, движения рук были точными и безукоризненными. Сейчас она вспомнила, как разозлилась тогда на Володю. Опять он про алкоголизм! Да сколько можно, в конце концов. Она видела алкашей спящих в парке на лавочке… Или когда в пальто на голое тело… Или вот Райка, бедная… Она ему так и сказала: «Если надо, я месяц или два капли в рот не возьму, ну какой же я алкоголик?» Володя тогда покачал головой, – Ты не пьешь месяц, но какой ценой тебе это даётся?! Какими усилиями!? Ты ведь и сама говоришь об этом… Жень, я рассказывал тебе о Витьке, это мой товарищ, по интернату. Он крепко присел на стакан, ещё в юности. Как только ни старались, – все было напрасно! Он пропил все! А сейчас не пьет уже четыре года. Женился, родился сын, зрячий, между прочим, работает, организовал семейный бизнес. Давай я узнаю, он ходит куда-то… Женька тут же перебила: «О, нет, нет, ты опять за своё? Я говорила и ещё раз скажу! Никаких сект, никаких каких-то анонимных чего-то там, никаких молитвенных песнопений, никакой этой мути…». Володя замолчал и грустно добавил: «Значит, ты не готова, может твоё время ещё не пришло, хотя…, – он с сомнением покачал головой, – Ты сама должна захотеть, а самое главное признаться самой себе, что у тебя есть проблемы с алкоголем. До тех пор никто помочь тебе не сможет». Сейчас Женька прокручивала в головетот их разговор с Володей. Конечно, он прав, – думала она, убирая эжектор и выключая светильник, – И я знаю, что проблемы есть, да ещё какие! И надо быть полной дурой, чтобы отрицать это, но считать себя алкоголичкой, – извините, я действительно не готова.