Счастье рядом - [12]

Андрей запрокинул голову. Золотой диск луны и голубоватый венчик вокруг нее показались доступно близкими. Где-то там, в бездонном, холодном небе совершал полет второй искусственный спутник Земли. Сани и спутник. Это сопоставление представилось Андрею символичным. В какое необыкновенное время вступил мир! Вот только эта непонятная досада...

Память с трудом проявила ее. Ржавым железом заскрежетал в ушах голос Бурова: «Прошу без замечаний. Я пока еще председатель!..»

Сани неслись ходко, без рывков...

— Укротился, — бросила назад Кондратова. — Теперь пойдет на одной скорости, как автомат.

Аглая Митрофановна полуобернулась, и Андрей увидел молодо смотревшие глаза.

— Как самочувствие? Я их не один десяток объездила. Спервоначалу всегда так, а потом и сама не заметишь — конь как конь. Бывало, опрокидывал, только на этих санях не просто: крылья большие.— Помолчав, она добавила: — Вот и брат мой Федор, когда наезжает в гости, другого транспорту не признает...

И вдруг мерная езда кончилась. Буян неожиданно рванул так, что Кондратова едва удержалась на облучке, и бешено понес. При этом голова Буяна неестественно повернулась вправо, словно ее свернули в сторону могучие невидимые руки.

— Волка почуял, — объяснила Кондратова. — Не иначе, как бродят где-то.

8

 Неизменным правилом Леонида Петровича Хмелева было выслушивать рассказы всех работников, приезжавших из командировок. Вот и сегодня, отложив дела, он пригласил Юрия Яснова и начал расспрашивать о поездке. Он интересовался всем: и дорогами, и тем, как встретили их в «Светлом пути», где они ночевали, и как выбирались в Северогорск после метели.

Рассказывать Юрий не умел, да и мысли его были далеки от этого разговора. Жена Зоя своей заносчивостью вновь вывела его из равновесия. На вопросы Хмелева Юрий отвечал односложно. Особенно трудно ему пришлось, когда Леонид Петрович заговорил о людях, главным образом о тех, кто выступал в передаче.

— Насчет Валентины Григорьевны — ясно, — сказал Хмелев. — О ней я и раньше слыхал, а вот Кондратова? Чувствуется — интересный она человек!

— Оригинальная женщина! — оживился Юрий. — Вы понимаете: сама лошадью правит, межколхозной мельницей заведует, в гражданскую войну партизанкой была, вообще, я таких не встречал. И все ее знают, и она всех знает... — Яснов замялся, по всему было видно, что многое хотел он сказать, но ни слов, ни воображения ему недоставало.

— Ну ладно, — помог Хмелев. — Значит, поездкой доволен. И мы довольны, передача состоялась.

Отпустив Яснова, он занялся чтением «Последних известий». Пробегая глазами страницу за страницей, он увидел новое сообщение из Северогорска. Широков передавал, что вылетевший два дня назад на север области летчик Иван Фролов исчез без вести. Комсомольцы северогорских колхозов ушли в тайгу на розыски самолета. В сторону Увинской согры группу молодежи повела большой знаток этих мест Аглая Митрофановна Кондратова.

Хмелев подосадовал на Яснова, который в своем рассказе ничего не упомянул о летчике Фролове. Передавать информацию в таком виде не имело смысла. Другое бы дело — сообщи Широков об отважном поступке летчика сразу после его вылета на задание. Поразмыслив немного, Леонид Петрович решительно вынул информацию из выпуска.

Вскоре в кабинет вошел Буров. Как всегда озабоченный, он держал в одной руке очки, в другой — телеграмму.

— Запрашивают из Москвы, не нужны ли нам специалисты из числа закончивших вузы.

— Хорошие специалисты всегда нужны, — ответил Хмелев. — Но это же кот в мешке. Хорошо бы хоть взглянуть на человека, прежде чем дать согласие.

— Не знаю, — протянул Буров. — Я не физиономист и внешнему виду никогда не придаю значения.

— А я придаю. И вообще, куда лучше выдвигать на работу людей проверенных, которых знаешь.

— А где они? Это же разговор впустую. А тут специалист, с журналистским образованием. Не знаю...

Тихон Александрович сделал несколько шагов, остановился у окна и, покрутив за дужку роговые очки, довольно определенно высказался за то, чтобы одного-двух специалистов запросить.

Хмелев особо не возражал — в конце концов может оказаться способный выпускник и даже с опытом. Но, по его мнению, лучше было бы перевести на работу в областной центр того же Широкова, который зарекомендовал себя рядом хороших передач.

«Рядом хороших передач... Где они, эти передачи? — спросил себя Буров. — Может, они и были»... Но сам Широков, одно напоминание о нем вызывало раздражение. Слишком назойлив и заносчив. Хотя бы этот последний телефонный звонок. Звонит не кому-нибудь, а председателю, да еще на квартиру, и выражает свое несогласие с его решением. Такое, по мнению Тихона Александровича, неуважение мог допустить только несерьезный человек. Пусть подрастет, научится понимать что к чему, да и вряд ли такой научится. Разве сам Буров осмелился бы позвонить домой ну, например, секретарю обкома? Это Бессоновой — ладно, вместе работали в культуре. А секретарю, скажем, первому?

И вдруг в груди прокатилась приятная волна. Он живо представил себе все, что произошло сегодня в обкоме. Проходя по коридору мимо приемной секретаря, он совершенно случайно столкнулся с ним самим. От неожиданности Буров даже растерялся, но это только на миг: секретарь сам подошел к Тихону Александровичу, пожал ему руку, спросил, как работается. А Буров только и сумел сказать: