Оливию сотрясал озноб, несмотря на яркие лучи солнца, вливавшиеся в огромные окна. Дрожа и краснея от стыда, она поспешно начала поднимать одежду, разбросанную по всему полу.
Она нетвердо стояла на ногах. Сказываются последствия любовных утех? Внезапно она поняла, что яхта находится в движении и земли не видно.
В голове у нее прояснилось, будто ее окунули в холодную воду. Кипя от негодования, Оливия поняла, что музыка заглушала звук работающего двигателя и она не заметила, что яхта скользит по спокойному морю, так как ее переполняло чудесное ощущение, которое испытывает женщина, когда узнает, что она любима.
Любима! Если бы!
Оливия инстинктивно чувствовала, что Димитри небезразличен к ней. Но она ошиблась. Он просто получил то, что ему было нужно, и высмеял ее несдержанность.
Действительность острым ножом полоснула ее по сердцу. У них нет общего будущего. Она предавалась фантазиям. И неправильно истолковала пыл Димитри. Он опытный соблазнитель. Там, где дело касается женщин, им движут только инстинкты. Когда они занимались любовью, между ними не было нежности. Только секс. Димитри обманул ее, с горечью подумала Оливия.
Отказываясь думать о том, что произошло, она прикрыла одеждой наготу и направилась в душ.
Через некоторое время в дверь постучали.
— Оливия!
На ее лице появилось недовольное выражение. Она не готова принимать посетителей.
— Оставь меня в покое! — прокричала она.
На глаза Оливии навернулись гневные слезы. Она не хочет, чтобы он увидел, как она оскорблена и унижена.
Дверь внезапно открылась. Димитри всегда делает то, что хочет, и на других ему наплевать! Оливия закрутила кран и, схватив ближайшее полотенце, плотно обернула его вокруг себя.
— Неужели нельзя было подождать, пока я оденусь? — резко спросила она.
— Я хочу сказать, что ничего не изменилось. Ты должна выполнить обещание, — Димитри прищурил глаза, в которых вспыхнул недобрый огонек. — С сексом или без него.
Оливия равнодушно пожала плечами, как будто все, что произошло между ними, являлось лишь проявлением ее прихоти.
— Мне бы не хотелось смущать тебя своим энтузиазмом, — колко ответила она.
— Я не жалуюсь. Можешь проявлять энтузиазм сколько угодно, — проворчал Димитри.
— Нет уж, спасибо. Не думаю, что мне захочется повторения, — огрызнулась Оливия.
— Это не имеет значения, — оскорбительно заявил он. — В отличие от твоего обещания. Поняла?
Как бы Оливия ни утверждала обратное, она знала, что, если будут воплощать в жизнь необычный замысел Димитри, они не смогут избежать физического контакта. Ей предстоят ночи, которые доставят ей невероятное удовольствие. А затем придет чувство опустошенности, которое всегда сопровождает секс без любви.
Может быть, она сможет сжиться с ним. Ей известно истинное положение. Димитри не любит ее!
К своему вечному стыду, она хочет его с неутолимой, пугающей страстью. Однако у нее нет желания страдать. Оливия закусила губу. Выбор ясен: две недели с Димитри или годы, которые уйдут на то, чтобы освободиться от цепей, приковавших ее к нему, как к столбу, к которому привязывали осужденного на сожжение.
И она дала обещание. Оливия внимательно посмотрела на Димитри. Самонадеянный, высокомерный, упорный, неумолимый. В ней вспыхнул гнев. Так он прокладывает себе путь в деловом мире — и так же он поступает с женщинами.
Возможно, он поведет себя иначе, если почувствует к себе такое же безжалостное отношение. Она возьмет то, что он предложит — если, конечно, ей захочется, — и холодно распрощается с ним, когда получит развод. Это удивит Димитри. Его самолюбие будет уязвлено, когда она весело помашет ему рукой на прощанье. Оливия улыбнулась про себя.
Две недели. Она сможет сделать это, потому что ненависть к нему у нее так же сильна, как и вожделение. Димитри не способен быть верным, и она никогда не сможет по-настоящему любить мужчину, который не сделает ее центром своей вселенной. То, что она чувствует к нему, — не любовь. Возможно, это одержимость. Безрассудная страсть. Но ничего глубокого и духовного.
Она должна пройти через это, как через испытание огнем. Пресытиться Димитри до тошноты. Разлука не помогла ей. Возможно, поможет пресыщение.
Чувствуя, что Димитри напряжен, Оливия беззаботно улыбнулась.
— Хорошо. Я сдержу свое слово.
— Итак… мы будем вместе.
От проникновенного тона его низкого голоса у нее по коже побежали мурашки.
— Конечно. Мы же согласились примириться с вынужденным дискомфортом как со средством достижения наших целей, не так ли? — подтвердила Оливия, пожав плечами.
Наступила долгая пауза, в течение которой Димитри не отводил от Оливии глаз. Он сделал шаг вперед, и ее сердце затрепетало.
В этот момент яхту сильно качнуло, и Оливия, потеряв равновесие, упала в объятия Димитри. Несмотря на попытки Оливии вырваться, он крепко прижимал ее к себе, и вскоре она почувствовала, как слабеет ее сопротивление. Не говоря ни слова, Оливия подняла на Димитри глаза, позволив телу — но не чувствам — откликнуться на волнующую близость.
— Йо-о-о-хо-о! Вы где? — пронзительным голосом прокричал кто-то по-гречески.
Димитри окаменел.
— Мы пришвартовались, — прошептал он.
